— Ты делаешь все возможное, Волков, — резко говорит он, и я чувствую, что его слова проникают прямо в душу.
Больше всего на свете я не хочу подвести Елену. Я хочу доставить ее в безопасное место, потому что если ее пребывание в руках Диего было ужасной судьбой, то это еще хуже. Я могу только представить, что сделает с ней один из надутых придурков, которые покупают женщин у таких мужчин, как Диего Гонсалес, а я не хочу этого представлять.
— Просто достань мне приглашение, — говорю я Рикардо. — И я вывезу твою дочь в безопасное место.
Я надеюсь, что на этот раз это обещание я смогу сдержать.
7
ЕЛЕНА
Я так напугана, что едва могу ясно мыслить. Я ожидала, что меня отвезут в особняк Диего, и я встречусь с ним, где мне прочитают лекцию о том, что я должна выйти за него замуж, чтобы занять место своей сестры, в сопровождении непристойных комментариев о том, что он не может дождаться, когда я окажусь в его постели. Я приготовилась ко всему этому, а затем к тому, что меня отправят в какую-нибудь комнату, где мне скажут лечь спать и как можно скорее приступить к приготовлениям к свадьбе.
Я никогда не могла ожидать ничего подобного.
Я слишком шокирована, чтобы продолжать сражаться, когда мужчины ведут меня к большому зданию на левой стороне комплекса, спотыкаясь о мои ноги, когда я пытаюсь поспевать за их быстрым шагом. Все, что я могу слышать, это голос Диего, снова и снова звучащий в моей голове, говорящий мне, что меня продадут с аукциона.
Я была так близка к побегу. Еще немного, может быть, сотню ярдов, и я смогла бы выбраться. Я могла бы выбраться за стены и продолжать бежать. Даже если бы я понятия не имела, куда идти, даже если бы я оказалась в каком-нибудь городе без Левина, без плана или способа вернуться домой, это было бы лучше, чем это.
Это намного хуже того, что я ожидала. Выйти замуж за Диего было бы достаточно плохо, но аукцион, это судьба настолько ужасная, что я не могу полностью ее осознать. Как у жены Диего, у меня была бы какая-то мера защиты, это не помешало бы ему оскорблять меня эмоционально или физически. Тем не менее, ему пришлось бы относиться ко мне с некоторой заботой, как к жене выдающегося босса картеля и будущей матери его детей. Это было бы жалко во многих отношениях, но по сравнению с этим… Не будет никакой защиты от того, что сделает со мной человек, который меня купит, и нет недостатка в богатых мужчинах, жаждущих изнасиловать и унизить дочь Рикардо Сантьяго и щедро заплатить за эту привилегию. То, что я была продана одному из них, не помешает моему покупателю брать деньги с других, чтобы поделиться мной, конечно после того, как он получит приз в виде моей девственности. Меня будут передавать по кругу, пока со мной не закончат, а затем снова продадут в бордель или, что еще хуже, убьют. Я не уверена, какая судьба хуже. И я знаю, что что бы ни случилось между окончанием аукциона и тем, как все это закончится, это будет ужаснее, чем я могу себе представить, а у меня богатое воображение.
Слишком яркое для подобных обстоятельств.
Дверь в здание, куда меня ведут, распахивается, и меня ведут внутрь, к ряду камер. Большинство из них заполнены женщинами, одетыми в короткие шелковые слипы, все они в разной степени опрятны. В нескольких камерах по нескольку женщин, но меня отводят в мою собственную камеру, в самом конце.
— Наслаждайся условиями, принцесса, — саркастически говорит охранник, держащий меня за руку, запихивая в камеру, захлопывая дверь и запирая ее прежде, чем я успеваю даже подумать о попытке сбежать, как будто это могло принести мне какую-то пользу. Если я не смогла сбежать из собственного дома, то не смогу сбежать и отсюда.
Другие женщины собираются перед своими камерами, когда охранники уходят, с любопытством глядя на меня. Все они молоды, некоторые выглядят старше меня, но некоторые выглядят значительно моложе. Это все, что у них общего, в остальном же здесь так много разнообразия, что я знаю, Диего говорил правду. Это все женщины, которых он планирует продавать, которых он собрал, чтобы продать на запланированном аукционе, где я собираюсь занять центральное место.
Это тот момент, когда я больше не могу сдерживать тошноту.
Все, что есть в камере, это металлическое ведро на полу, хотя камера не выглядит так, как будто его недавно убирали. Это не совсем грязно, но каменная поверхность выглядит влажной, с солоноватой на вид водой, скапливающейся по краям стен там, где здание протекает. Слабый запах плесени только сильнее раздражает мой желудок, когда я оказываюсь на коленях перед ведром, извергая все, что осталось у меня в желудке, и хватаюсь за его край, чтобы оно не опрокинулось.