Это рискованный план. Так было всегда. Но он, скорее всего, сработает. Если этого не произойдет, она уйдет с каким-нибудь другим мужчиной, подвергнется травме и насилию, и причиной этого будет моя неудача. Если план не сработает, у меня не будет второго шанса спасти ее.
Это должно сработать.
9
ЕЛЕНА
Я никогда в жизни так не боялась. Я чувствую себя не более чем куском мяса на витрине, стоящей в очереди в ожидании, пока мужчины подойдут и осмотрят меня и других девушек. Это кажется самым унизительным опытом в моей жизни.
Я знаю, что это тоже далеко не конец.
Я знала, что эта часть будет впереди. Сегодня рано утром нас всех разбудили охранники и отвели в комнату в главном здании, заставив сидеть и ждать, пока одну за другой девушек выводили и приводили в порядок для аукциона. Диего приказал нам сделать простые прически и без макияжа, так что сам процесс не занял много времени. Тем не менее, ожидание казалось бесконечным, как ожидание казни.
Я пыталась цепляться за надежду, что остался кто-то, кто мог бы прийти мне на помощь, но с каждым часом это становилось все труднее и труднее. Худшими представлениями были те, в которых людям Диего удавалось убить всех той ночью: Левина, людей моего отца, мою семью, и что вообще не осталось никого, кто попытался бы спасти меня, и уже никто не попытается остановить абсолютный ужас, разворачивающийся передо мной.
Кто бы меня ни купил, он потратит кучу денег, сказала я себе, сидя в маленькой теплой комнате со всеми остальными девушками, которых выводили и возвращали одну за другой. Каждая из них вернулась чисто вымытой, с блестящими волосами и одетой в чистый шелковый халат цвета слоновой кости, выглядя замкнутой и нервной, или вызывающей, как в случае с блондинкой, которую я встретила, когда меня привели в камеру.
Они будут относиться к тебе как к инвестиции. Как к дорогому предмету коллекционирования. Они не будут злоупотреблять тобой. Хотя это и было очень слабым утешением для меня, этого было недостаточно, чтобы мой желудок не скрутился в узлы, которые я не была уверена, что когда-нибудь смогу распутать, мое горло сжалось от страха. Не так давно брак по расчету был худшим в моем будущем. Это намного, намного хуже. Хуже даже, чем Диего. И я не видела никакого выхода, кроме спасения на девятом часу. Я не могла сражаться. Я не могла убежать. Я попыталась представить, что сделала бы Изабелла, что сделала бы моя храбрая, упрямая, непокорная сестра перед лицом всего этого, и я знала ответ: она бы ругалась, дралась, плевалась и брыкалась. Она сделала бы себя непригодной для продажи и в конечном итоге была бы продана кому-то, чья единственная радость заключалась бы в том, чтобы сломить ее дух. Точно так же, как пытался сделать Диего, когда отправлял ее к укротителю невест. Разница в том, что за Изабеллой отправился Найл, а я не уверена, что у меня вообще кто-то остался.
Это означает, что неповиновение в конце концов причинит мне только больше боли.
Просто будь храброй, сказала я себе, когда подошла моя очередь. Не показывай им, как ты напугана. Как сильно это ранит и пугает тебя. И, по большей части, мне это удавалось. Я держала подбородок высоко поднятым, пока две женщины, которым было поручено убирать за нами, растирали меня до крови в чуть теплой ванне — унизительный процесс, при котором они прикасались ко мне в тех местах, которые, как я надеялась, я буду мыть только сама. Они дважды вымыли мои волосы, насухо отжав их, а затем растерли меня полотенцами, как лошадь после купания, одна из них нанесла увлажняющий крем на мое лицо, пока другая сушила и расчесывала мои волосы, смазав их легким маслом, которое пахло цветами и делало их густыми и блестящими.
Шелковую комбинацию натянули на меня через голову, еще раз взбили волосы, а затем меня отвели обратно в комнату, чтобы я посидела в тишине и постаралась не слишком задумываться о своей судьбе, пока все девушки не закончат готовиться.
Затем нас вывели во внутренний двор.
Я стискиваю зубы, готовясь к худшему. Ощущение такое, будто тебя маршируют перед стаей голодных собак, за исключением того, что эти собаки одеты в прекрасные костюмы, сшитые на заказ, и держат в руках бокалы с шампанским, текилой и скотчем, которые стоят тысячи долларов. Я шла босиком по мраморному полу с золотыми прожилками, когда нас выводили во внутренний двор, и от напыщенности всего этого меня тошнило. У этих людей есть все на свете, с отвращением подумала я, когда мы выстроились в очередь. И вот как они распоряжаются этим.