— Ну, в этом нет ничего плохого, — говорю я ей, легкая улыбка играет в уголках моих губ. — Похоже, это такой же хороший способ скоротать время, как и любой другой.
Елена слегка прищуривает глаза, глядя на меня, как будто не уверена, верит она мне или нет. Я просто пожимаю плечами, потянувшись за нашими подносами с едой, чтобы убрать, но в глубине души не могу не думать, что с моей стороны было мудро остановиться, когда я это сделал, у Диего. Я, конечно, знал, что она защищена, любая девушка ее происхождения была бы защищена, но из того, что она сказала, даже больше, чем я думал. И хотя я ничуть не хуже о ней думаю из-за ее выбора хобби, я знаю, что такая наивная девушка, как она, со всеми ее представлениями о любви, романтике и сексе, почерпнутыми со страниц книг, могла пойти по пути, который закончился бы разбитым сердцем, если бы другой человек не относился к этому добросовестно. Это означает, что я должен быть добросовестным. Она не из тех, к кому я могу потакать своему желанию, и это не должно измениться.
Независимо от того, насколько это может быть сложно.
19
ЕЛЕНА
Я знаю, Левин ожидал, что я буду шокирована или напугана откровением о том, чем он занимался раньше. Я думаю, это было сделано для того, чтобы оттолкнуть меня, заставить меня захотеть установить четкую дистанцию между нами. Но, если уж на то пошло, это только усилило мое любопытство к нему. Ничто из того, что он сделал до сих пор, не дало мне никаких оснований думать, что я должна его бояться. Он защищал меня даже сверх того, за что мой отец заплатил ему, вытащил меня из самолета, когда это могло убить его. Я не знаю, что мы собираемся делать сейчас, но инстинктивно я чувствую, что могу доверять ему. Он вытащит нас отсюда. Мне просто нужно набраться терпения, и он сам во всем разберется.
— Нам нужно немного отдохнуть, — говорит Левин, бросив пустые подносы в огонь. — Я знаю, что в последнее время ты много спала или, по крайней мере, что-то в этом роде, но больше отдыха пойдет тебе только на пользу. И я не могу сказать, что за последние два дня я многого добился.
Глядя на него, становится очевидно, что это так. У него мешки под глазами, которые выглядят немного более впалыми, чем раньше, усталость в уголках лица, которую я узнаю. Несмотря на это, он по-прежнему выглядит невероятно красивым. На мой взгляд, это только усиливает суровый вид, который он, кажется, культивировал, щетина на его подбородке немного гуще, резкие линии лица немного более выражены.
— Елена. — Его голос нежен, но мои щеки краснеют от мысли, что он поймал мой пристальный взгляд. — Тебе нужна помощь с… чем-нибудь?
Я знаю, о чем он спрашивает, и краснею еще сильнее при мысли о том, что мне нужно, чтобы он помог мне добраться до чего-то, что можно назвать здесь уборной.
— Думаю, у меня получится, — твердо говорю я ему, слова застревают у меня в горле, когда я сбрасываю одеяло и встаю.
К счастью, он не спорит.
— Не заходи слишком далеко за деревья. Там, помимо всего прочего, водятся змеи.
Дрожь пробегает у меня по спине при мысли о змеях, не говоря уже о том, какие другие вещи он имел ввиду. Я не собираюсь заходить дальше, чем нужно, ради немного уединения.
Когда я возвращаюсь на пляж, чувствуя, как каждый мускул и сустав в моем теле протестует как от глубоких ушибов, вызванных аварией, так и от двух дней неподвижного лежания, Левин устраивает из двух одеял импровизированную постель на песке. Он указывает на это, когда я нахожусь на расстоянии слышимости.
— Приготовил тебе постель. — В его голосе слышится нотка иронии. — Боюсь, не самую удобную.
— Где ты собираешься спать? — С любопытством смотрю на него.
— Вон там. — Он кивает на песок по другую сторону костра. — Не самое худшее место, где я спал, если честно.
Я моргаю, глядя на него.
— Ты не можешь спать на песке. Просто спи со мной на одеялах. Возможно, это ненамного лучше, но…
— Нет. — Его голос тверд, когда он отступает от импровизированной кровати. — Со мной все будет в порядке, Елена.
— Левин. — Я передразниваю его интонацию и вижу, как он слегка морщится. — Просто иди сюда. У тебя нет причин испытывать дискомфорт…
— Есть, — говорит он так же твердо, как и раньше. — Давай не будем тратить время на споры, а просто спать.
Он отворачивается, переходит на другую сторону костра и ложится на песок, отвернувшись от меня, ясно показывая, что разговор окончен. Что-то в этом выводит меня из себя, но у меня нет сил спорить с ним, по крайней мере, не сейчас. Я все еще чувствую усталость и боль от аварии, а лихорадка давит на меня. Я откидываю верхнее одеяло, ерзаю под ним, пытаясь устроиться поудобнее на том, что под ним.