Нет смысла ходить вокруг да около.
— У нас заканчиваются припасы, — откровенно говорю я ей. — Я думаю, было бы неплохо осмотреться вокруг и посмотреть, есть ли здесь какой-нибудь источник пресной воды, что-нибудь безопасное для употребления в пищу, что мы могли бы собрать. Если мы собираемся продержаться до тех пор, пока не придет какая-нибудь помощь, нам нужны еда и вода.
Глаза Елены слегка расширяются, и она тяжело сглатывает, но все же кивает.
— Хорошо, — наконец говорит она, делая вдох, явно предназначенный для того, чтобы успокоиться. — Значит, после завтрака?
Когда я смотрю на нее, мне интересно, перестану ли я когда-нибудь удивляться тому, насколько она упорна.
— Да. — Я делаю быстрый глоток из бутылки с водой, возвращая ее ей. — Таким образом, мы сможем не торопиться. Чем меньше мы себя напрягаем, особенно в жару, тем лучше.
У меня есть кое-какие навыки выживания. Синдикат научил нас выживать в подобных ситуациях, но самостоятельно и не очень глубоко. Работа, которую мы должны были выполнять, требовала, чтобы мы входили и выходили. Выживание в дикой природе стояло не на первом месте в списке.
Но я полон решимости сохранить Елене жизнь, если это возможно. А если нет…
Я не могу позволить себе думать об этом.
После завтрака мы отправляемся в путь, поднимаясь по пляжу к похожей на джунгли линии деревьев впереди.
— Держись поближе ко мне, — предупреждаю я Елену. — Я не знаю, что там. — Я вручаю ей нож рукояткой в ее сторону, когда мы приближаемся к деревьям. — На всякий случай. У меня есть пистолет.
Она с трудом сглатывает, но кивает, берет нож и крепко сжимает его в одной руке, пока мы находим тропинку между деревьями и ступаем на мягкую, слегка илистую землю сразу за ней.
— Это хороший знак. — Я киваю на землю. — Значит, где-то должна быть пресная вода. Последние несколько дней дождя не было. Нам просто нужно поискать это место.
— Есть ли у нас какой-нибудь способ очистить ее? — Хмурится Елена. — Что, если…
— Нам придется рискнуть, — честно говорю я ей. — Возможно, это не самая безопасная вода, но это лучше, чем соленая или вообще никакой. Это будет наш лучший шанс.
Она кивает, и я вижу нервозность в ее глазах.
— Тогда мы просто рискнем, — говорит она так храбро, как, я думаю, она может. — Давай продолжим поиски.
Я вижу несколько вариантов еды: несколько видов ягод и грибы, растущих у основания дерева, мимо которого мы проходим, но я точно не знаю, что это не отравит нас. Если уж на то пошло, я думаю, что предпочел бы риск отравления голодной смерти, но для меня есть более быстрый выход, чем этот, если я знаю, что надежды на спасение нет. Но я не могу думать об этом, пока Елена все еще жива. И я не хочу тестировать на ней неопределенные продукты.
— Кажется, я что-то слышу! — Кричит она, когда мы проходим немного дальше мимо деревьев, уклоняясь от переплетения лиан, пока она пробирается по все более и более раскисающей земле. — Там может быть…
Мы продираемся сквозь путаницу, и вот тогда я тоже слышу это, безошибочно узнаваемый журчащий звук ручья.
— Спасибо, — бормочу я, беря ее за руку, чтобы убедиться, что она остается рядом, пока мы направляемся к нему. Без еды мы можем какое-то время обойтись, если придется, но без воды долго не протянем. Это риск, без какого-либо способа ее очистки, но это лучше, чем ничего. — У нас есть бутылки для воды?
Елена кивает, вытаскивая их из сумки, которую мы взяли с собой.
— Держи, — говорит она, кладя их рядом со мной.
Я присаживаюсь на корточки у ручья, складываю ладони и подношу их ко рту, чтобы сделать маленький глоток. На первый взгляд, это вкусно, чисто и прозрачно, и все, что мы можем сделать, это надеяться на лучшее. Я откручиваю крышку с первой бутылки, макаю ее в ручей, чтобы наполнить, и краем глаза вижу Елену, пробирающуюся по тропинке.
— Не уходи слишком далеко, — кричу я ей вслед. — Мы возвращаемся, как только я закончу с этим.
— Хорошо! — Кричит она в ответ, и я возвращаюсь к наполнению бутылок, плотно завинчивая крышки на каждой из них и складывая их в пакет.
Когда я поднимаю взгляд, Елены нигде не видно.
— Блядь, — выдыхаю я, глядя на тропинку. — Елена!
Я зову ее по имени, но ответа нет. Я чувствую, как моя челюсть напрягается от разочарования, когда я перекидываю сумку через плечо, следуя по ее следам, направляясь в том направлении, куда, как я видел, она уходила. Я сказал ей, чтобы она не заходила слишком далеко, думаю я, с медленно нарастающим раздражением, поскольку вижу, что шаги удаляются все дальше от тропинки.