Выбрать главу

Ее губы на моих, ее ногти впиваются в мои плечи, ее тело движется под моим быстрыми, неуверенными движениями, которые говорят мне, что она тоже близко. Все в ней такое невинное, такое любопытное, и я никогда бы не подумал, что это так сильно меня заводит. Но она заставляет меня чувствовать, что я схожу с ума от потребности.

Я пытался этого не делать, думаю я, снова целуя ее, пытаясь избавиться от чувства вины. Как я мог продолжать говорить ей нет после того, что она сказала?

— Левин…

Она снова выдыхает мое имя, ее груди соприкасаются с моей грудью, когда она извивается подо мной, и я чувствую, как она напрягается и трепещет вокруг моего члена, посылая толчок чистого удовольствия по моему позвоночнику. Мои бедра прижимаются к ее, мой член пульсирует, когда я изо всех сил пытаюсь сдержаться, и я крепко целую ее, просовывая свой язык ей в рот так, как я хочу засунуть свой член в нее.

В следующий раз, думаю я, а затем с содроганием закрываю глаза, потому что знаю, что следующего раза быть не должно. Это должно быть так. Один раз, чтобы она знала, каково это. Что-нибудь еще…

Все остальное опасно.

— Я… я… — Она стонет мне в рот, все ее тело напрягается, и я чувствую, как волна жара заливает меня, когда я чувствую, как она начинает кончать, дрожа и сжимаясь вокруг меня, когда она достигает кульминации на моем члене, ее бедра прижимаются к моим, и она прижимается ко мне. — Левин, Левин!

Слышать, как она выкрикивает мое имя у моих губ, сводит меня с ума. Мой член становится тверже, чем я думал, он пульсирует, когда я вхожу в нее в последний раз, погружаюсь в нее так глубоко, как только могу, и крепко целую ее, чувствуя, как первая волна моего оргазма захватывает меня, когда я наполняю ее горячим потоком своей спермы.

— О Боже, — стонет она, ее руки прижимаются к моему затылку, в то время как мой член пульсирует внутри нее снова и снова. Я кончаю сильнее, чем когда-либо за последние годы, больше, чем могу припомнить, когда я кончал за очень долгое время. Я чувствую исходящий от этого жар и просовываю руку под нее, прижимая ее к себе, пока мы оба содрогаемся вместе. Я никогда не хочу выскальзывать из нее. Она прижимается лбом к моей шее, руками к моей груди, и я не хочу ее отпускать.

Когда я чувствую, как по ее телу проходят последние толчки кульминации, я поворачиваюсь на бок, все еще прижимая ее к себе. Я все еще внутри нее, и я чувствую, как она поворачивает голову, прижимается щекой к моему плечу.

Я целую ее в макушку, одной рукой поглаживая ее волосы, когда она прижимается ко мне, скользя вниз между лопатками. Я хочу, чтобы она была ближе, настолько близко, насколько это возможно, и это пугает меня.

Последние двенадцать лет я был парнем, который вскакивает с постели почти сразу же, как кончает, и сразу идет в душ, оставляя на тумбочке либо плату за ночь, либо плату за такси, в зависимости от того, как я встретил девушку в своей постели. Прошло так много времени с тех пор, как я держал женщину в своих объятиях после секса с тех пор, как у меня возникло отчаянное желание остаться внутри кого-то, сохранить эту близость.

Елена заставляет меня чувствовать все это и даже больше. Я чувствую яростный прилив желания защитить ее, удержать рядом с собой в безопасности, и вместе с этим накатывает удручающая волна беспомощности, потому что здесь, снаружи, кажется, что я не очень-то это контролирую.

Она прижимается ко мне, прижимаясь губами к моему горлу, и я чувствую, как мой член дергается внутри нее, возвращаясь к жизни так, как со мной не случалось уже очень давно. Она издает тихий, напевающий стон, ее бедра выгибаются напротив моих, как будто побуждая меня к действию, и я хихикаю в ее волосы.

— Не сегодня, — мягко говорю я ей. — Утром у тебя будет слишком болеть, если мы пойдем снова. Кроме того, тебе нужно отдохнуть.

— Я смогу выспаться, когда умру, — бормочет она мне в горло, явно переходя на юмор висельника, но сегодня вечером это производит на меня противоположный эффект. Я чувствую, как возбуждение исчезает, когда вместо этого обнимаю ее, кладу подбородок ей на макушку, перекатываюсь на спину и прижимаю ее к своей груди.

— А теперь спи, — предлагаю я, успокаивающе поглаживая ее руку. — Тебе нужен отдых, чтобы твоя лодыжка зажила.

Она издает тихий, разочарованный звук в глубине горла, но проходит всего несколько минут, прежде чем я чувствую, что ее дыхание выровнялось, и слышу, как тихий храп наполняет воздух, когда она засыпает.