Я больше не девственница. Я не совсем знаю, как к этому относиться. Меня это нисколько не печалит, это просто факт. Я рада, что если я когда-нибудь вернусь домой к своему отцу, все это не будет пустыми домыслами о том, по-прежнему ли я чиста. Я не чиста, и все будет полностью на моих собственных условиях.
Это было все, на что я могла надеяться. Мне не нужна была кровать, или шикарная комната, или все те вещи, которые, по мнению Левина, у меня должны были быть. Все, что мне было нужно, это то, что я получила, нежность и удовольствие, и кто-то, кому было бы небезразлично, каково мне.
Я начинаю собирать свою одежду, придерживая при этом верхнее одеяло, подоткнутое выше груди. На самом деле нет причин стесняться, Левин уже видел каждый дюйм моего тела, его руки и рот были на мне повсюду, он буквально был внутри меня, но я не могу избавиться от чувства некоторой неловкости при таком дневном свете.
— Ты в порядке? — Левин смотрит на меня, пока я пытаюсь снова надеть одежду, не уронив одеяло, стараясь не слишком растягивать ушибленную лодыжку. Он начинает вставать, его брови хмурятся. — Не делай слишком много…
— Думаю, у меня получится. Я просто собираюсь спуститься к воде и, эм… помыться. От… — Я чувствую, как краснеют мои щеки, и когда он быстро отводит взгляд, я чувствую, как у меня опускается живот.
Я не хочу думать, что он сожалеет об этом. Я не хочу, чтобы у этого был даже шанс, потому что я определенно этого не делаю.
— Конечно. — Левин прочищает горло. — Я могу тебе помочь…
Мои щеки пылают еще сильнее при этой мысли.
— Нет, все в порядке. Я справлюсь. Я просто буду осторожна.
Спуститься к кромке воды оказалось намного труднее, чем я думала. Мне приходится почти прыгать по песку, волоча ушибленную лодыжку, и я оглядываюсь и вижу, что Левин смотрит на меня с огорченным выражением лица. Я знаю, что он хочет помочь, но, когда я вижу, что он снова пытается встать, я отмахиваюсь от него.
— Я в порядке! — Кричу я в ответ и вижу, как он вздыхает, опускаясь обратно к огню. Я знаю, что он хочет помочь, но для этого мне нужно уединение.
Еще более неловко пытаться привести себя в порядок. В итоге я снимаю шорты и топ и забираюсь в холодную воду, чтобы создать некое подобие ванны. Соленая вода обжигает мне бедра, и я издаю слабое шипение от боли, стискивая зубы, когда вода попадает и на больное место, и на все еще заживающий порез на боку. Для человека, который провел всю свою жизнь без каких-либо травм, кроме ушиба пальца на ноге или ушибленного локтя, это слишком много, чтобы воспринять все сразу.
Я несколько раз оглядываюсь через плечо, пока моюсь, чтобы посмотреть, смотрит ли Левин, но его нет. На самом деле, он, кажется, старательно избегает просмотра, и почему-то от этого становится еще хуже. Я надеялась, что он проснется и снова захочет меня. Что это будет означать, что мы проведем оставшееся у нас время, наслаждаясь друг другом, а не просто ожидая конца. Но не похоже, что это будет так. Во всяком случае, он кажется более отстраненным, чем раньше. И без того, чтобы это отвлекало меня, я чувствую, как страх снова начинает подкрадываться, пробирая меня до костей, когда я заканчиваю ополаскиваться и вытираюсь одеялом, до глубины души мечтая о горячем душе и настоящем полотенце.
Один из пакетов с пайками и бутылка воды ждут меня на другом одеяле, когда я, наконец, поднимаюсь на ноги. Как только я оказываюсь в пределах видимости очага, Левин вскакивает на ноги и направляется ко мне, несмотря на мои заверения, что я справлюсь сама.
— То, что ты делаешь это сама, не означает, что ты должна это делать, — твердо говорит он. — Я только что предоставил тебе конфиденциальность, так что ты можешь принять помощь с этим.
Когда его рука обнимает меня за талию, я удивляюсь, почему я так много спорила. Я мгновенно чувствую себя спокойнее, безопаснее в тот момент, когда он прикасается ко мне, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему, наслаждаясь его теплом и ароматом, исходящими так близко от меня, его надежностью. Я скучаю по этому в тот момент, когда оно исчезает, когда он помогает мне лечь на одеяло и быстро отходит.
— Прошлой ночью…
В ту минуту, когда слова слетают с моих губ, я вижу, как его лицо вытягивается.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — Спрашивает он, и я с трудом сглатываю, чувствуя, как меня снова захлестывает разочарование от того, как бесстрастно он это говорит.