Он подставил под луч безотказную "монтану".
— Вот. Сейчас уже начало четвёртого. Скоро, по идее, рассвет. Можно остаться и тут. А там будет день и будет пища. — Чувство юмора с уходом головной боли потихоньку возвращалось. — Ваш вариант, сударь?
— Ладно, знаток географии. Как там у вас в авиации? Приземляйся на резервный аэродром, — Славка первым плюхнулся всей тушей на траву и хлопнул по земле рядом с собой. — Будем заправляться и прогревать двигатели. — Доставая из-за пазухи фляжку с коньяком, не способный надолго впадать в уныние, включил он «бодряка».
— Вот это дело! Хотя с закусью у нас проблемы. — Одобрил Торопов.
— Зато денег — полные чемоданы…
И они еле слышно рассмеялись, сил на большее просто не осталось.
Допив коньяк и отдышавшись, друзья почувствовали потребность действовать или хотя бы обсудить обстановку.
— Тёма, и долго нам так сидеть? Толку? Твоя версия про обесточивание — почти наверняка — не в дугу, хотя, признаюсь, вышла удачной. Тогда вопрос — а где мы вообще? Стоит это выяснить и как можно быстрее.
— Можно пойти к реке. — Размышляя вслух, отозвался Артем. — Иртыш по идее во-о-он там, — он махнул в потемках и сам понял, что сглупил — друг совершенно точно не мог разглядеть в потемках его жеста. — Но я бы спешить не стал. Темно, еще ноги поломаем. Рюкзаки тяжелые.
— Вопрос в другом. Мы сейчас сидим в каком-то лесу. Ни одного признака цивилизации вокруг. Ближайший лес в городе — это парк на Красной Звезде. Но, согласись, так далеко мы проползти никак не могли. Это с одной стороны. Если мы все еще на территории твоей воинской части — то утром нас обнаружат и повяжут. Так что надо уходить как можно дальше.
— Я не знаю, где мы, но точно не там. Некому приходить и вязать. Батарейки в фонарике сдохли. Разве что костерок развести или факел сделать…
— Почему бы и нет? Факел — это тема. Один минус, с ним нас точно спалят сразу. Ночью мы будем очень заметны издалека. — Проявляя непривычную для себя осторожность, отозвался Вяче.
— Ты чего-то опасаешься?
— Всего. Мы чудом выжили. Вокруг не пойми что. У нас два рюкзака, битком набитые старинными купюрами в отличном состоянии. Не меньше двухсот пачек, по сотне банкнот в каждой. Двадцать тысяч штук. Условно будем считать, что каждая стоит по три бакса. Смотря, какого года. Итого шестьдесят тысяч долларов. По тридцать на каждого. И это не считая твоей медали. Я эту арифметику к чему привел? Ходим мы такие с факелом в ночи и с мешками денег, блин… Может, и правда лучше до утра переждать…
— А я о чем?
— К слову, в районе твоей воинской части леса на картах отмечались только до сороковых.
— Это ты к чему?
— Да так, просто для информации.
— Стоп. Слышал звук?
— Нет. Сказать по правде, я еще не очень в плане слуха…
— Вот опять и даже громче стал. Неужели не слышишь, или у меня уже глюки?
— Вроде чего-то такое и мне показалось.
— Точно был звук. Пошли в ту сторону. Смотри, вроде начинает на востоке светлеть.
— Не факт, — неуверенно отозвался Вяче. — Знаешь, дружище, башка трещит. Надо бы аспирина выпить и полежать. Но видно, не судьба.
Артем оказался прав, и пока они шли, небо еще немного просветлело. В предутренней полутьме стали различимы детали и горизонты. Впереди стала видна двойная нитка сияющих сталью рельсов.
— Железная дорога? — пропыхтел Славка.
— Она тут и должна быть, — услышал он спокойный ответ.
— Ага, только это единственное, что так и должно быть, зато вокруг всё не так.
— Тоже верно. Смотри, это же дым!
Со стороны вокзала по широкой дуге в их сторону шел настоящий паровоз, выбрасывая из высокой трубы мощный столб черного дыма и громыхая колесами на стыках. Путь себе он освещал мощным прожектором. За ним тянулась длинная череда грузовых вагонов.
— Да что это такое вообще? Ёпрст! — почти возопил от возмущения Вяче. — Это бред? Нас накрыло, и мы в коме? Может, мы уже умерли и теперь… — Он подавился словами, осознав всю их абсурдность, — Черт, что же это. — Уже без прежнего запала и надрыва пробормотал он себе под нос.
— Братуха, мы попали. Точно тебе говорю. Теперь бы только понять в «когда»…. — Потерянно отозвался Артем.
— Это как раз самое простое, — уныло, с безнадегой, механически выговаривая слова, ответил Хворостинин. — Мост уже построен, — Махнул он рукой в сторону проступающих вдалеке из темноты ажурных стальных ферм, соединяющих берега широкого Иртыша, — значит, год точно не ранее 1896 года. Состав прошел вдоль берега в сторону центра Омска. Там сейчас прямо перед будущей Транспортной академией — городская станция ЖД и причал. Примерно, где будет потом Ленинградский мост. Значит, уже точно двадцатый век. Горветку запустили около 1902–1903 годов. Как станет светлее, смогу точнее сказать.