Это было логично, ибо в Сибири бандиты, регулярно осуществляя нападения на почтовые кареты, банки и конторы, все же ни разу не делали поезда объектами грабежа. Присутствие большого числа людей в вагонах, охрана на вокзалах и станциях, наличие железнодорожной жандармской службы, да и комфорт при езде по рельсам, наличие, в конце концов, единственного на тот момент моста через Иртыш — все служило аргументами для предпочтения именно такого средства передвижения. Еще одним очевидным плюсом была регулярность и точность расписания пригородного поезда. Горожане даже шутили, что по нему можно безошибочно определять время.
По договоренности, Седой и еще двое членов банды — Мишка Француз и Трофим Калач, прозванный так за большую силу и умение ловко разбивать большие навесные замки, которые на жаргоне и называются калачами, уже который час околачивались поблизости от горвокзала.
Убедившись, что купец, купив билеты, уже прошел на перрон, благо погода в тот вечер стояла на удивление теплая, недождливая и почти безветренная, так что сидеть в помещении не имело никакого резона, Жиган, оставшись следить за «клиентом», отправил Банщика с весточкой к подельникам. Молодой вор, быстро отыскав «своих», коротко доложил все подробности и замолчал, ожидая от главаря приказа. Тот не заставил себя ждать.
— Слухайте сюда. На вокзал даже не заходим. — Начал с ходу распоряжаться Седой. — Нечего рожами светить. Билетки пусть Васька купит на всех разом. Он у нас самый мелкий и неприметный. Слышь, Банщик, потом один себе оставишь, остальные мне отдашь. В поезд садимся по одному. Без суеты. И тихо у меня. Не спугните клиента. В сторону купца даже не глядеть. Уяснили?
— Все сделаем, Седой, не сумлевайся, — качнул кудлатой головой Трофим.
— Васька, тебе отдельно — прошмыгнешь в тот вагон, куда сядет клиент, и забьешься в самый дальний угол, только обязательно — позади немца. Если шпалеры достанут — вали со спины обоих наглухо. А дальше, как масть ляжет. Но всё должны успеть за время, что поезд до Карлушки докатит. Там соскочим и ходу.
— Седой, — Влез в разговор Француз, — Ежли время будет, надо бы всех в вагоне обнести. Стрясем с фраеров бабки[2] и рыжье[3].
— Это само собой, Мишаня. Но сначала — сумка с баблом. И смотрите у меня, дурить вздумаете — урою. Скажу прыгать — прыгайте, скажу резать — режьте.
Незадолго до посадки на поезд Гриня, воспользовавшись моментом, подошел к главарю и шепнул ему.
— Слышь, Седой, я вроде тех двух фраеров залетных видел на перроне, которые на днях нас на пушку брали.
— Уверен?
— Темно было, но вроде они. У одного мешок за спиной.
— Значит, козыря фартовым сегодня сами в руки идут! Найдем и сразу кончим.
— А если они деньги припрятали? Надо бы расспросить…
— Одного можно и прихватить с собой, а там как выйдет. — Увидев, что Банщик возвращается, Седой резко оборвал разговор, — Всё, харош базлать! Садимся на машину!
[1] Тобольская каторжная тюрьма — в тюремном замке содержались арестанты, жившие в крепости и ежедневно отправлявшиеся отсюда на каторжные работы или поселение.
[2] бабки — деньги на воровском дореволюционном жаргоне
[3] рыжье — золотые изделия на воровском дореволюционном жаргоне
Рассевшись в головном вагоне каждый по отдельности, грабители то и дело поглядывали на своего предводителя, ожидая сигнала. Не прошло и минуты с отправления состава, как Седой поднялся со своего места и совершенно спокойно, без криков и резких движений, двинулся в конец вагона. Гриня, Мишка и Калач, дождавшись, пока главарь пройдет мимо них, тоже без спешки подтянулись к открытой площадке, огражденной лишь тонким трубчатым барьером.
Перескочив на площадку второго вагона, они остановились. Гриня заглянул через стекло двери внутрь и спустя несколько секунд прокричал Седому, перекрывая грохот поезда.
— Тут их тоже нету.
— Тихо заходим! Не бузить!
Второй вагон остался позади. На этот раз Седой даже и не стал подсылать Гриню, чтобы отыскать взглядом Леппа. Было очевидно, что нигде больше богатый улов находиться не может.
— Доставайте шпалеры! Влетаем и сразу к ним! Будем брать с ходу! Никого не жалеть! Чуть что — сразу стреляйте! Ты, Француз, первый, Гриня и Калач — за тобой, бегом к немцу, охранник точно с волыной — валите его, а я держу вагон! Ходу!
Француз, выставив револьвер перед собой, рванул вперед по проходу между сидениями, разом отыскав взглядом приметную цель. Калач не отставал ни на шаг, держась чуть правее, чтобы подельник не перекрывал ему сектор обстрела. Гриня влетел внутрь третьим. Сам Седой, закрыв дверь, остановился у входа и заорал, щеря прокуренные зубы: