Славка сначала растерялся, не зная как реагировать, но потом хмыкнул и согласно качнул головой.
— Есть такое. Только ты то мне зачем это сказал, в морду давно не получал али помочь желаешь?
— Драться мне ни к чему. Я человек сурьезный. А вот помочь хорошим людям — это мы завсегда рады. Баньку сегодня буду топить, жена у меня прачка, все твое шмотье в порядок приведет, не сумлевайся.
— А переночевать места не найдется на двух человек?
— Отчего ж не найтись? Обязательно найдется и в самом лучшем виде.
— Тогда так, мы сейчас прикупим всякой еды, бубликов, кусок сахара и заварки чайной. А потом пойдем к тебе, радушный хозяин и попаримся. Сколько нам эта радость встанет?
— Рупь вместе с ночевкой и столом за двоих. А за стирку — еще двугривенный.
— Годится. Пошли тогда, чего тянуть? Только скажи, хоть, как тебя звать?
— Семен Савкин сын Иванов. Плотничаю тут, домишки ставлю, сараи да конюшни. Заборы опять же и ворота. Могу и колодец срубить.
— Это дело доброе. Правильное. Ладно, Семен, сын Иванов, пошли уже, помыться страсть как охота.
Напарившись, друзья уселись на лавку у бани и расслабленно уставились в черное, звездно-лунное небо.
Впервые за три дня они никуда не бежали, не спешили и просто отдыхали, дыша полной грудью чистым, не испорченным городским смогом и пылью сибирским воздухом.
— Самое время нам подумать, чего дальше делать. — Начал важный и давно назревавший разговор Торопов.
— Сразу тебе скажу, я из Омска не уеду.
— Из-за девки? — Проницательно и грубо, без обиняков, спросил Тёма. — Чего такого? Нужно тебе секса — вон вокруг сколько, молодых да ядреных. А еще в городе целая улица борделей на любой цвет и вкус. Правда, бабы большей частью излишне мясистые, на мой вкус… Но если гормоны поддавливают…
— Это все не про то, Артем. И не девка она, прошу, так не называй Варвару больше никогда. Чего смотришь? Да, в полиции мне сказали, что зовут ее Варвара Дмитриевна Белозерова. Из обедневших дворянок.
— Что, на благородных потянуло? — С неубывающим сарказмом и цинизмом перебил друга Торопов.
— Нет. — Терпеливо и словно не заметив грубости Артема, отозвался Вяче. — Не про то совсем разговор.
— Да что тебе в ней? Всего и увидел за стеклом молодку и поплыл, как свечка восковая… Что там может быть такого важного?
— Вот ты спрашиваешь про девушку… Давай поясню. Была у меня история еще на третьем курсе универа. Познакомился с одной феминой из технологического института. Спортсменка, туристка, просто красавица и умница, ну, и далее по списку… Закружила мне голову по полной. И что характерно — правильная, типа. Не то, что секс, даже целоваться особо не позволяла. Так чуток потискать и за ручку подержать. А там было за что другое ухватиться, сразу поясню. Такие формы, закачаешься. Натурально красотка.
И понимаешь какое дело… Охмуряла она меня знатно. Играла. Распаляла мое юное воображение до невозможности, а потом обламывала. Вроде как она правильная и до свадьбы ни-ни. Я уж думал или взорвусь, или ее изнасилую. Чего делать? Жить без нее не могу, во снах мне является, да еще и в разных соблазнительных образах.
Решил жениться. Хата у меня тогда уже была. Наследство от прабабки. С деньгами скромно, но не сказать, что голяк. Но опять же — спешить не хотел. А тут вроде без вариантов. Надо, и точка. Страсть. И уж было собрался кольца покупать и предложение делать… Все к тому шло… короче.
А тут как-то пошел в клуб ночной, смотрю, моя без пяти минут невеста с каким-то лысым клоуном с пальцами, обсаженными золотыми гайками, заигрывает, а потом и вовсе на танцполе такие обжиманцы и эротические па выдает, что аллес. Стою, обтекаю, смотрю. Думаю, дальше-то чего? И это моя нравственная высокая любовь?
— И чего потом? — Увлекшись рассказом, поторопил друга Артем.
— Да все просто. Подрыгались они и пошли в темный уголок. А там, сам понимаешь. Подхожу, а мажор уже хозяйство расчехлил, а эта курва трусишки стянула и готова к употреблению. Ну я шагнул к ним, хотел убить, потом плюнул — не стоит она того, и ушел.
А спустя пару дней она ко мне заявилась. Типа объясняться и доказывать, что я все не правильно понял.
Молча сто баксов на столик положил и ширинку расстегнул, а сам сел в кресло и типа — давай, выбирай. Она сначала изобразила возмущение, даже типа уйти хотела. Но смотрю, в глазах блеск. Короче, отработала она сотню, а потом еще добавить пришлось, такая затейница оказалась.
Я вообще против продажной любви, но тут надо было — чтобы до конца из моей тупой башки эту тварь вытравить.
Вот такая история. Так что с тех пор к девушкам у меня отношение ровное. Употребительное, я бы даже сказал. Никаких иллюзий и сантиментов.