— Артем Александрович, произошедшая ужасная трагедия заставила меня осознать, как вы мне дороги… Ведь это вас желали убить эти страшные люди. Не говорите ничего, я знаю.
Артему в этой ситуации пришлось непросто. Но он сделал свой выбор. Встав на колено перед девушкой, он со всей возможной для него нежностью и торжественностью произнес:
— Дорогая Татьяна Михайловна, я люблю вас и прошу стать моей женой.
— Я согласна.
Славка, подъехав к дому Белозеровых, увидел стоящую на крыльце девушку.
— Варвара Дмитриевна, Варенька, мы с Артемом только что чудом избежали смерти. И я понял, что дальше ничего откладывать недопустимо. Хочу признаться, что всей душой предан вам, тебе… И готов предложить вам свою руку и сердце. Немедленного ответа не жду. Понимаю, что все сумбурно и внезапно. Вы подумайте, Варенька. Я сейчас должен ехать. Есть одно дело, не терпящее отлагательств. Но прежде хотел сказать вам все. Я люблю вас, Варвара Дмитриевна. Всей душой.
Он неуклюже, по-медвежьи поклонился, подхватил ее ладонь и поцеловал. Натянув перчатки и очки, уселся в автомобиль и был таков.
Варя долго еще стояла на пороге своего дома и смотрела ему вслед, пока совсем не продрогла. А потом еле слышно произнесла:
— Почему ты уехал и не дал мне сказать «да»?
В жандармском управлении
— Кому и зачем понадобилось убивать датчанина-фабриканта? Давненько про бомбистов не было слышно и тут на тебе. Да еще и где? Посреди нашего тихого Омска! Как вышло, что не доложили и не пресекли?
— Господин полковник, не было никаких сигналов и сообщений о подготовке. Наши информаторы уже допрошены. Они тоже ничего не знают и по сию пору. Все подпольные революционеры взяты под надзор. У большинства алиби, с остальными работаем. Складывается впечатление, что действовали приезжие или кто-то привлек людей со стороны.
— Выходит, что действия есть, последствий нет. Плохо, очень плохо, ротмистр! Надобно вести розыск лучше! Удвоить, утроить усилия! — Закончив начальственный разнос Орлов сменил тон. — Но прежде всего ищите кому выгодно — cui bono! Давайте холодной головой обдумаем еще раз. Озвучьте свои версии, пусть даже самые невероятные. Ну, что же вы ротмистр, молчите, я слушаю вас!
Жандармский офицер несколько секунд молчал, явно собираясь с мыслями и выстраивая логику нового доклада.
— Александр Петрович, пока из зацепок разве что исчезновение мастера завода Рандрупа Лоранжа. Он пропал в тот же день, когда случилась трагедия.
— Вы допускаете, что он причастен? В чем его выгода? Мотив? Кто он такой, этот Лоранж? Почему не сыскали за столько дней?
— Удалось установить, что Лоранж был свояком Рандрупа, точнее, братом его первой безвременно умершей жены — бельгийской подданной. Выполнял надзорные функции на заводе, был доверенным человеком фабриканта. Никаких конфликтов и ссор между ними никто припомнить не может. Зато есть одна ниточка.
— Так, уже интереснее. Продолжайте.
— Нам удалось почти по минутам установить распорядок действий Рандрупа в тот день. Согласно полученным сведениям, Серен Христианович после краткого разговора с вышеозначенным Лоранжем спешно собрался и уехал на автомобиле в город. Особо отмечу, что и его супруга, и ее сестра в тоже время отсутствовали. Посему позволю себе предположить, что мастер Лоранж сообщил хозяину нечто, что вынудило последнего действовать.
— И что же? Какова ваша версия?
— Александр Петрович, за последний месяц у Рандрупа был единственный серьезный конфликт. С недавно появившимися в городе дельцами — некими Хворостининым и Тороповым. Сообщают, что датчанин позволил себе забрать патенты на сделанные этими господами изобретения после чего они разругались и со скандалом покинули его завод, приобретя собственный цех и машины.
— Вы предполагаете, что это они? — Удивленно приподнял бровь полковник.
— Нет, у этих господ твердое алиби.
— Очень интересно. Продолжайте.
— Работники на заводе в один голос говорят, что у мастера Лоранжа с Тороповым и Хворостининым имелся открытый конфликт. Из чего я могу сделать вывод, о желании…
Раздался громкий стук в дверь кабинета. Полковник лишь молча поморщился и сделал рукой жест, предлагая ротмистру продолжать доклад, но стук повторился, став еще настойчивей.
— Да что же это такое?! — Искренне возмутился Орлов такой откровенной бесцеремонности собственных подчиненных. — Прекратите тарабанить и войдите.
На пороге возник знакомый нам поручик Талалаев.
— Это вы, Федор Никандрович. Вы позабыли о манерах? — ледяным тоном осведомился начальник жандармского управления.