Попаданцы не слишком уразумели, зачем вдове это нужно. Для них уход в монастырь представлялся чем-то вроде добровольного заключения, так что восприняли слова Матрены они пусть и с уважением, но без понимания. Впрочем, больше на эту тему вопросов задавать ни один из них не стал.
Зайдя в довольно просторную бревенчатую мастерскую, напоминавшую самостройный дворовый гараж конца эпохи СССР, с крепко утоптанным земляным полом, они увидели длинный столярный верстак и много разных деревянных и железных заготовок по стенам. Как выяснилось, муж Матрены ко всему в придачу плотничал. Делал колеса тележные.
— Это сегодня заберут, уговорились с другим местным мастером-колесником. Прежде они вроде и соперничали, а нынче что ж… На усадьбу тоже покупатель имеется. Ходит по два раза на дню, все осмотрел, чуть не носом понюхал и на зуб погрыз. А все не нравится ему. Просит скинуть десятку-другую. А я не уступаю. И вам не уступлю. — Заранее уведомила хозяйка друзей.
— И не требуется. Цена нас устраивает. Мы покупаем. Прямо сейчас.
— А деньги-то у вас не поддельные? Говорят, много по Сибири кто печатает… Страсти какие…
— Тут думать не надо. Давайте в банк заедем — пусть купюры примут и проверят. Всего делов. Расходы принимаю на себя.
— Ну, если так… то я согласна.
— День весь впереди, наелись мы так, что животы скоро лопнут. Как вам, Матрена Петровна, если не откладывая, прямо сейчас и поехать в Атаманскую в управу? Деньги у меня при себе, готов отдать всю сумму или часть в задаток. Это как вам будет угодно. Надо только купчую написать. При свидетелях, а того лучше, сразу к нотариусу проехать, пусть оформит все официально, по закону.
— Отчего бы и не поехать? А соседей кликнуть недолго. Того же Семена. Он грамоте учен. Уж подпись свою накарябать сумеет.
— Вот и славно. Тогда договорились. И лучше приступить к сделке немедля.
Еще раз оглядевшись вокруг, Вяче, неожиданно даже для себя, озвучил пришедшую на ум мысль.
— Матрена Петровна, хозяйка вы, как я вижу, прекрасная. Уверен, и готовите отлично. Может, передумаете? Не уезжать вам, а остаться с нами в ранге домоправительницы.
Вдова долго не отвечала, но потом качнула головой.
— Нет. В этом доме, где я была хозяйкой, прислугой мне не бывать. Ничего, найдете помоложе и побойчее кого. Мое решение твёрдое.
— Ваше право. Время еще есть. Подумайте. — Не стал сразу сдаваться Славка. — Тогда предлагаю, не откладывая, собираться и ехать в управу, чтобы на месте оформить сделку, а потом сразу к нотариусу, пусть все оформит окончательно. Заодно можем вам, Матрена Петровна, и билет купить. К слову, где эта ваша Пустынь находится?
— Надо до Калуги доехать или напрямую до Козельска. — Спокойно ответила Матрена.
— Не вопрос. Значит, до Козельска и купим. И не беспокойтесь, все расходы за наш счет.
— С чего такая божеская милость? Ан и пущай. Вам надо, вы и плотите за документы. — С ударением на «у» сказала хозяйка. — Соберемся, вон, Семена, с собой покличем, пущай свидетелем будет.
Она вновь испытующе посмотрела на Хворостинина, желая убедиться, что в деле нет никакого обмана.
— Конечно. Можно и еще мужиков-соседей взять, кто найдется свободный. А вечером, как полагается, всех угостим чаем с калачами. Опять же — мы проставимся, все же новые люди на улицу заезжают, надо со всеми познакомиться чин-чинарем.
Матрена несколько секунд без спешки обдумала предложение Вяче, но потом качнула головой из стороны в сторону.
— Не надо боле никоторого. Чего людей от дел отрывать. А уж Семену за его труды вы и сами заплатите, уговоритесь промеж собой.
День еще только начинался, едва минуло девять часов, когда друзья вместе с плотником и Матреной добрались на извозчике до парома, проходившего наискосок через русло могучего, щедро несущего свои светло-изумрудные, прозрачно-горные воды Иртыша. Здесь они купили места пеших пассажиров и за скромную плату без спешки переправились на правый, восточный, он же «городской» берег реки.
Пока ехали, друзья, усадив Матрену и Савкина на лавку, сами отошли и встали, облокотившись на отделанный полированным деревянным брусом борт, глядя на речной простор. Артем немедленно раскурил папиросу, на что Вяче привычно сморщил нос, и Торопов, заметив это, переместился на наветренную сторону, чтобы дым не летел в сторону приятеля.
Больше всего Славку поражало обилие транспорта на Иртыше. Баржи, буксиры, пароходы, весельные лодки, паровые катера и даже парусные швертботы теснились на речном просторе. Весь правый берег, сколько хватало глаз, занимали пришвартовавшиеся или вытащенные для ремонта суда. Вся эта бессчетная армада двигалась под ритмичный гул работы паровиков, мерный плеск и шлепки гребных колес, выбрасывая в небо густые клубы ароматного дровяного дыма и приветственно сигналя друг другу басовитыми гудками ревунов.