Мы могли бы поехать туда на лето. Только ты и я. Думаю, тепло пошло бы тебе на пользу.
Это так странно – это не тот Джек, которого я знаю. То есть, конечно, я едва его знаю, но
холодный, насмешливый придурок с комплексом спасителя и со склонностью к изменам своей
девушке не должен писать так… нежно? Как в этом письме. Это не имеет никакого смысла. Ух, нет,
все же имеет, ведь он любит Софию, но если он так сильно ее любит, зачем тогда поцеловал меня?
– В моем классе новая ученица; назойливый комар, который постоянно жужжит вокруг
моей головы. Девчонка вообще не умеет держать язык за зубами. Она раздражает учителей,
директора, практически всех, у кого функционирующие барабанные перепонки, мгновенно
отталкивает ее идиотизм. Я бы сказал тебе ее имя, оно звучит как растение: Ирис или Айрис или
еще какая-то чушь вроде этого. Я не утруждаюсь запоминать подобный бред. Она распространила
какой-то дурацкий слух из-за того, что на прошлой неделе, на вечеринке я вежливо отказал ее
подруге. Девчонка ударила меня. Мне не было больно. Ну, не сильно. В общем, она распустила слух,
что мы целовались, выражая свое ребяческое возмездие.
Мой голос дрогнул. Я это сделала? Я даже не помню…
Вечеринка. Запах разлитого пепси и звук пьяного смеха. Дом Эйвери. Огромная люстра с
застрявшими в ней консервированными сосисками. Кайла. Мой первый разговор с Кайлой, Джек
входит в дом, и толпа расступается вокруг него, именно тогда я впервые его увидела. Кайла собирает
все свое скудное мужество, чтобы поговорить с ним, его пресытившиеся, надменные слова, когда он
поливает ее грязью, и мой удар – прямой, верный, после которого у него из носа идет кровь…
Воспоминания прорываются, словно ростки после долгой зимы. Я лихорадочно читаю
дальше. Это мое прошлое. Именно то, что я не могу вспомнить, находится прямо здесь, в этом
письме.
– София, это так раздражало. Господи, я хотел задушить каждого идиота, который
расспрашивал меня об этом. И я наконец-то нашел способ его развенчать. Мне пришлось
поцеловать ее на глазах у всей школы. Прости. Надеюсь, ты поймешь. Это было омерзительно и
небрежно, а она…
У меня перехватывает дыхание, когда я читаю следующие слова. Они не жалят. Они
причиняют боль. Боль, которая всегда возникает в тот момент, когда я вижу людей, разбирающихся
лучше меня в любви, опытнее меня, у которых больше настоящих, нежных и истинных переживаний.
– … крайне неопытна.
Я поднимаю взгляд, София грустно улыбается и гладит меня по спине.
– Мне очень жаль, что он так грубо об этом говорит, Айсис. Я просто хотела, чтобы ты знала
правду.
– Ха, будто меня колышет его мнение, – усмехаюсь я. – Это правда. Я должна это знать.
41
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
Позволь мне прочесть дальше.
– Если ты уверена, – кивает София.
– Меня чуть не вырвало. Зато больше никаких слухов о поцелуях. Я хочу быть откровенным с
тобой во всем, поэтому рассказываю тебе об этом и я прошу прощения. Этого больше не
повторится. Просто некоторых идиотов необходимо заткнуть прежде, чем они станут еще хуже.
Я фыркаю. Это он идиот. Фактически, король идиотов. Кто-то должен сообщить ему, что он
выиграл корону. Я читаю следующие несколько строк про себя и чувствую, как мои щеки
нагреваются.
София, я хочу целовать тебя. Каждый день. Тебя и только тебя.
Я скоро приду навестить тебя.
Твой, Джек.
– Ух, окей. Думаю, я уловила суть. Последняя часть, эм, личная.
София хихикает и забирает письмо обратно.
– Он действительно глупый романтик.
– Аха. Что ж. Спасибо. Теперь я знаю.
– Теперь ты знаешь, – соглашается она.
– Он поцеловал меня, чтобы заставить замолчать, – киваю я. – Неплохо. Вероятно, это
единственное, что может шокировать меня настолько, чтобы я замолчала.
– Почему?
– Ну, знаешь. Такой парень, как он, целует девушку вроде меня. Это неестественно.
Неправильно. Это реально ненормально. Черт, да любой парень, выдерживающий мое лицо крупным
планом достаточно долго, чтобы поцеловать, действует против законов природы. Я имею в виду,
есть много других девушек. Как ты! И Кайла! И, как бы, все! Выбрать менясреди других? Это все
равно, что выбрать простой йогурт вместо пачки потрясающих пирожных на десерт!
Я смеюсь, но София молчит, ее волосы затеняют половину лица. Я не вижу другую половину.
Она не говорит целую минуту, и я начинаю нервно поерзывать. Я? Нервничаю? Я отгоняю эту мысль
и кладу руку на ее плечо.
– Эй, Льстивая, ты…
– Ты отвратительна.
От призрения в ее голосе у меня моментально внутри все холодеет. Этот голос я слышала
прошлой ночью. Другая София. Она наклоняет голову, и волосы открывают ее лицо и
полуприкрытые глаза.
– Ты действительно думаешь, что кто-нибудь купится на это?
– Что ты…
– Те депрессивные, крохотные сравнения, которые ты делаешь. То, как ты отсеиваешь любую
свою ценность. Ты больная, мазохистская сучка, которой нравится разыгрывать из себя
«скромняжку», чтобы понравиться людям. Чтобы заставить людей испытывать к тебе жалость.
Слова бьют невероятно сильно, причиняя адскую боль. Гораздо сильнее, чем удар Лео, когда
он отбросил меня к стене.
– Ты действительно так обо мне думаешь? – спрашиваю я. – Ты считаешь, что я… ты
считаешь, что я говорю это для того, чтобы понравитьсялюдям?
София смеется в полный голос, глубоко и совершенно мрачно.
– Не строй из себя невинную овечку. Я сама делала то же самое бесчисленное количество раз.
Мы с тобой абсолютно одинаковые, Айсис. Вот почему я тебя понимаю. Никто из нас не показывает
свою истинную сущность другим людям. Поскольку это бы невероятно их напугало. Так что мы
притворяемся. Мы не говорим то, что на самом деле думаем. Мы не говорим этого, и все остальные
считают нас нормальными. Невинными. Но это так далеко от истины. – София выглядит совершенно
другой: ее поза полностью расслаблена в элегантной, удовлетворенной манере. Глаза прищурены, а
на губах играет дикая, едва заметная улыбка. – Теперь я поняла, почему Джек так тобой очарован.
Вот почему он тебя поцеловал. Вот почему он вообще удосужился тебя узнать. Потому что ты
похожа на меня. Безнадежна, как и я.
– София, это безумие…
42
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
– Правда? Я сумасшедшая? Просто безумная девушка, запертая в больнице и
выплескивающая свою агрессию на тебя? Я вижу вещи, которых на самом деле нет? Как я могу
знать, что происходит, когда я заперта здесь?
Она запрокидывает голову назад и снова смеется своим устрашающим смехом, затем резко
опускает голову вниз, ее глаза пылают, словно два холодных сапфира, оказывающих свое давление
на меня.
– Мы с тобой похожи, Айсис. Но мы также и отличаемся. Ты уходишь. Ты здорова. Ты
нормальная, и можешь бегать, прыгать, оставаться с ночевкой у друзей, мечтать, ходить в школу,
поступить в колледж, и делать все то, что делают обычные девушки. Потому что ты – обычная. Или
ты особенная? Может, только особенные девушки делаю все эти вещи, а я нормальная? Нет. Не