повторгаться на территорию вокруг ее дома. Как думаешь, ты сможешь вспомнить дорогу к ее
коттеджу?
– Весенне-летняя коллекция «Шанель» 1991 года находит новое определение
постмодернистскому феминизму в мире моды?
Пауза.
– Переведи? – произношу я.
Кайла вскидывает руки.
– Это означает да!
– Потрясающе. Суббота, десять утра, у меня. Я веду – ты обеспечиваешь непередаваемую
атмосферу и напитки «Гаторейд».
– Суббота? Я иду с мамой в парикмахерскую. Почему не пятница?
– Суд, – бормочу я. Глаза Кайлы расширяются.
– Ох. Точно. Совсем забыла.
– А я нет, – монотонно говорю я.
– Ты... ты хочешь, чтобы я пришла? Я могла бы... я не знаю. Обеспечить моральную
поддержку? И «Гаторейд»?
– Да, – хихикаю я. – Мне это нравится. Очень.
Кайла хватает меня под руку и улыбается. Мы идем в приятной тишине между нами, тишине,
которая устанавливается между двумя людьми, которые рассказали друг другу все, что сгорали от
нетерпения сказать, и только холодный пепел опускается на землю. Тишина спокойная и приятная,
она помогает успокоить мои первый-день-возвращения нервы, словно успокоительный бальзам.
А затем Кайла осторожно начинает читать мне лекцию о тонкостях весенне-летней коллекции
«Шанель» 1991 года и почему я должна проявить интерес к броским пальто с широкими плечами.
И каким-то образом это еще больше утешает.
Мир меняется, и я вместе с ним.
Но некоторые вещи остаются неизменными.
***
51
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
Когда я возвращаюсь из школы, мамы еще нет дома, поэтому, как только я вхожу, сразу же
снимаю штаны и выдыхаю с облегчением. Исчадие ада смотрит на меня своими большими, желтыми
глазами.
– Не смотри на меня так. Я знаю, где ты гадишь. И спишь. Иногда это одно и то же место.
Он крадется наверх, чтобы наблевать в мою корзину с грязной одеждой или сделать что-то
еще столь же элегантное. Я швыряю ему вдогонку свои джинсы, и они с глухим стуком
приземляются на перила, а затем я плюхаюсь на диван и смотрю на конверт, который дал мне Эванс.
Красно-белая эмблема Стэнфорда смотрит на меня. От него попахивает надменностью, хотя я до сих
пор его не открыла. Я могу почувствовать дрянной запах притворства, который просачивается сквозь
трещины в конверте.
Он насмехается надо мной. Так что я встаю и бросаю его в камин.
Холодный камин. Без реального огня. Но, справедливости ради, если я была бы сделана из
бумаги, то простое присутствие старого угольного пепла, трущегося о мою белую задницу, заставило
бы меня какать чернилами следующие несколько дней.
– Страшно? – спрашиваю я, но конверт остается нахальным. Я полчаса на него пялилась,
прежде чем набралась смелости его открыть. Просто смотрела и наблюдала, как череда ужасающе
важных жизненных решений проносится перед моими глазами. Мама нуждается во мне больше, чем
Стэнфорд. Но это же Стэнфорд! Стэн-долбанный-форд. Стэн-такой-весь-при-деньгах-что-его-
фамилия-должна-быть-Форд-как-у-парня-который-изобрел-машину-Форд. Они достают деньги из
задницы и они заблаговременно связались со мной. Это отказ. Должен быть. Такое место, как
Стэнфорд, никогда не захочет такую обычную, скучную, средне-западную белую девочку, как я. Да,
я получаю хорошие оценки, ну и что с этого?! Я не занимаюсь миллионом благотворительной
деятельности после школы, как Рен, не состою в Менса13, как Джек, и не богата, как Эйвери.
Буквально нет ничего, что бы выделяло меня среди других.
Но если они приняли меня, только если, тогда Эванс прав. Я ненавижу вкус этих слов на
своем языке, но он прав. Стэнфорд изменит меня. Я отправлюсь туда и узнаю так много, что стану
чем-то большим. Или меньшим. Или, возможно, я завалю экзамены. Мда, наверное, завалю. Но если
нет, то такие места, как Европа и вещи, которые я всегда хотела сделать, например: без труда
выучить испанский или погрузиться в женские исследования, или размышлять о загадках
микроорганизмов – все это окажется в моих маленьких, грязных ручонках.
Вид счетов, сваленных на столе, ударяет по мне, как тонна свинцовых брусков. Кого я
обманываю? Даже если я поступила, мама это не потянет. Мне придется пахать как ишак двадцать
четыре часа в сутки семь дней в неделю, чтобы заработать на обучение. Я, наверное, буду несчастна.
Было бы разумнее остаться дома, здесь, с мамой, найти работу и поступить в местный
муниципальный колледж. Это сэкономит наши деньги.
Я хватаю конверт и как сумасшедшая несусь в свою комнату. Плюхаюсь животом на свою
кровать и тащу к себе мисс Маффин.
– Окей, ты открывай.
Я управляю ее маленькими лапками, мои руки дрожат, она открывает конверт и достает
письмо. Содержимое вываливается на покрывало. И я давлюсь собственной слюной.
Это больше, чем просто письмо. Это огромный пакет документов.
«Не будь такой размазней!»– монотонно повторяет мисс Маффин. – «Но и не действуй
сгоряча! Сначала прочти письмо!»
– Уважаемая мисс Блейк. Поздравляем! Мы рады сообщить вам, что вы приняты в
Стэндфордский Университет на осенний семестр 2012 годаОБОЖЕМОЙОБОЖЕМОЙОБОЖЕМОЙ.
«Дыши!»– причитает мисс Маффин. – «Не забывай дышать! Это, своего рода, необходимо!»
Мой разум полностью очистился – все мысли о Джеке, и его последняя фраза: «который»
(поцелуй, естественно) вылетают в окно. Я временно забываю об озере Галонага и злости Софии. У
меня просто микроинсульт, и я сворачиваюсь, как угасающая звезда. Персиковое дерево за моим
окном без промедления восхищается происходящим.
13 Менса — крупнейшая, старейшая и самая известная организация для людей с высоким коэффициентом
интеллекта. Это некоммерческая организация, открытая для всех, кто сдал стандартизованные тесты IQ лучше, чем 98%
населения, набрав 148 балов и выше по шкале КАТТЕЛЛ.
52
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
– Я поступила! Я поступила в Стэнфорд! – кричу я в потолок. Письмо трясется в моих руках,
когда я нетерпеливо проглатываю оставшуюся часть. Там написано что-то о бланке расселения и
бланке о финансовой помощи, а в самом низу упоминается стипендия. Стипендия? Я никогда не
подавала на стипендию. Эванс...?
А затем мои глаза расширяются при виде суммы, указанной на приложенной бумаге.
Тридцать тысяч долларов! На четыре года или пока я не получу степень бакалавра при условии, что
мой средний бал будет четыре. Это не много для Стэнфорда, но это существенно снизит стоимость
обучения. Я действительно могла бы держаться на плаву, если бы получала еще несколько
стипендий и работала. Это выполнимо. Мое сердце быстро сжимается и разжимается. Я могу это
сделать. Я могу сделать что-то другое, что-то дикое, невероятное и удивительное...
– Айсис? – снизу доносится мамин голос. – Айсис, ты дома?
Я вскакиваю и несусь вниз, поскальзываюсь на нижней ступеньке, но изящно балансирую и
врезаюсь прямо в ее грудь.
– Я поступила! – кричу я. – Я поступила в Стэнфорд!
Мамины глаза расширяются.
– Ч-что? Стэнфорд? Как...
Я сую ей в руки письмо и дрожу на острие ножа целых десять секунд, пока она читает. Ее
лицо светится изнутри, словно свечка сквозь замерзшее оконное стекло, сверкающая во всех
направлениях. Она обнимает меня, сильнее, чем когда я очнулась в больнице, сильнее, чем когда я
вернулась домой из больницы, сильнее, чем когда я прилетела в аэропорт Огайо из Флориды.