уродливому «Фольксваген Жук».
Она игнорирует меня. Совершенно. Ни насмешек, ни злобных маленьких улыбочек, ни
неприличных жестов. Ничего. Только абсолютная пустота.
61
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
– 8 –
3 года
26 недель
6 дней
Директор Эванс – хороший парень. По стандартам Диснеевского злодея. По любому другому
стандарту он более или менее ужасный подонок. И я четко это осознаю, однако я провела с ним так
много времени, что больше этого не замечаю. Это как дурацкая акварельная краска, в которую
выкрашены стены главного школьного здания, или флуоресцентная лампа над партой, которая
иногда мигает, за что, между прочим, надо поблагодарить финансирование государственных школ!
Лето жаркое, я горячая, небо голубое, а Эванс просто истинный подонок с постоянным кризисом
среднего возраста, который он срывает на мне.
В любом случае, я кладу свои ноги на его стол.
– Что случилось, чувак? – спрашиваю я. Однако я точно знаю, что ему от меня надо. Но
собираюсь заставить его умолять. Эванс проводит рукой по своей лысеющей голове.
– Я просто беспокоился о своей любимой ученице.
– О, вы стали намного лучше врать! – хлопаю я в ладоши. – Могли бы просто сказать, что
хотите знать, что было в конверте из Стэнфорда. Знаете, вы должны быть откровеннее относительно
своих чувств. Уверена, в конечном счете, это спасет вас от покупки ужасного, неминуемого,
красного кабриолета или от пары лет терапии.
Эванс хмурится.
– Я пытаюсь компенсировать свои ошибки. Сколько еще ты будешь относиться ко мне так,
словно я плохой парень?
– Пока вы живы, – радостно отвечаю я. – Вы просто хотите, чтобы я сказала вам, что
поступила заблаговременно, ведь тогда вы сможете похвастаться этим перед другими лысыми-
друзьями-директорами.
– Ты поступила? Поздравляю.
– Ну уж нет, – покачиваю я пальцем. – Даже не пытайтесь вынудить меня сказать это. Я знаю,
как вы действуете.
– И как же, Айсис? Расскажи мне, пожалуйста.
– Закулисные интриги и притворные улыбочки. Вы преуспели бы во Франции девятнадцатого
века. Ну, за исключением того, что там всех обезглавливали за такие вещи, – я делаю паузу,
задумчиво потирая подбородок, затем улыбаюсь. – Аха! Вы бы отлично преуспели.
Эванс молчит. На этот раз он внимательно и сурово смотрит на меня вместо того, чтобы
отводить свой мягкий взгляд.
– Дайте-ка угадаю, – наклоняюсь я вперед. – Вы хотите, чтобы я сказала, что поступила, ведь
тогда вы почувствуете себя лучше, почувствуете искупление своей вины за то, что втянули меня в
процесс подачи заявлений, как будто поступление в Лигу Плюща компенсирует инцидент с
фотографиями и всю ту фигню.
Он не двигается и не моргает. Я откидываюсь на спинку стула.
– Экстренное сообщение, Эванс, – произношу я. – Это называется фигня, потому что это –
дерьмо! Поскольку его уже выкакали, и больше ничего нельзя с этим сделать. Его нельзя убрать. Оно
всегда будет там. Вонь останется. Это всегда будет тем, что вы сделали. Так что, нет, я не собираюсь
говорить вам.
– Ты уже сказала, – улыбается Эванс.
– Да? – усмехаюсь я.
– Ты не была бы такой самонадеянной, если бы не знала, что поступила. Если бы ты не
поступила, тебе нечем бы было мной помыкать. И ты бы так не медлила.
Я резко втягиваю воздух. Он прав. Он чертовски прав. Я изучила, как действует он, а он все
время изучал, как действую я. Умная маленькая крыса.
– Не знаю, имеет ли это значение, но я рад, – мягко улыбается он. – Я рад, что у тебя есть
возможность. Я могу расслабиться, зная, что у одного из моих ярчайших учеников есть возможность
62
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
стать еще ярче.
Я молчу. Он поднимается и встает у окна, наблюдая за людьми на перемене.
– Потому что, знаешь, ты именно такая. Яркая. Когда ты только перевелась, я просмотрел
твои документы и наклеил на тебя стикер «нарушитель порядка». Но ты преподала мне урок. Ты
научила меня, что студенческий потенциал заключается не только в тестовых баллах. Я забыл это.
Годы пребывания в должности директора вместо учителя отдалили меня от этой истины. Я стал
повернут на статистике и поддержании видимости успеха. – Он поворачивается ко мне и с улыбкой
произносит, – Спасибо, Айсис. И прости меня за все. Можешь идти, если хочешь.
Я встаю и надеваю рюкзак. У двери я оборачиваюсь.
– Я поступила.
Эванс кивает, слабая улыбка по-прежнему сохраняется на его лице. Просто кивает, не говорит
ничего нравоучительного или высокомерного, а затем поворачивается обратно к окну.
Я ухожу, чувствуя себя немного более странно. Немного печальнее.
Немного лучше.
***
В моем теле приблизительно девять триллионов клеток, и каждая из них ненавидит пеший
туризм. И походы. И прогулки. В общем, все, что связано с передвижением в течение длительного
периода времени. Все девять триллионов предпочли бы остаться в кровати. В прохладе. С парфе20.
– Не могу поверить, что бегала, пока не похудела, – тяжело дышу я, опираясь на дерево. Кайла
впереди меня на несколько ярдов спокойно поднимается на холм по тропинке, ведущей к дому
Эйвери.
– Мы все совершаем вещи, о которых жалеем! – кричит Кайла в ответ.
– Типа живем.
– Или не придерживаться здорового образа жизни! – произносит нараспев она.
Я смотрю на ствол дуба, и, кажется, он разделяет мое недоверие. « Образ жизни?» –
проговариваю я одними губами. Тень на дереве чуть перемещается благодаря солнечному свету –
оно пожимает плечами!
– Ты действительно... учишься? – кричу я.
– Мы уже взрослые. Взрослые должны знать подобные слова.
– А я-то думала, что единственные слова, которые они знают – это «выпивка» и
«бессмысленный секс».
Кайла смеется, дожидаясь меня на вершине холма.
– Не забывай «счета», – добавляет она, когда я догоняю.
– К-как я могла? – пыхчу я.
– Думаю, их я боюсь больше всего.
– Счетов?
– Счета жуткие, – кивает она. – Колледж меня не пугает. Это как старшая школа, ну, кроме
того, что ты там живешь.
– Люди много пьют в колледже.
– Мы и сейчас много пьем.
– Там много заболеваний, передающихся половым путем.
– Эм, а как ты думаешь, почему Марина постоянно чешет свою промежность в спортзале?
– И твои мечты стать рок-звездой будут уничтожены.
– Я больше подумываю о карьере внеземной рок-звезды, – указывает она на небо.
– Да? – смеюсь я.
– Да, – хватается она за свои сиськи. – Эти ребята оценили бы невесомость. К тому же там
изящные космические скалы и все такое. О-о, и пришельцы.
– В космосе нет «Космо», – предупреждаю я.
– Да, но это же космос!
20 Парфе – это мягкий, густой, замороженный десерт с сахарным сиропом, взбитыми яйцами, сливками и
ароматическими добавками.
63
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
Я ухмыляюсь и спускаюсь за ней.
Мы идем еще какое-то время. Ну, или Кайла идет, а я пыхчу. Но даже несмотря на горящие
легкие и насморк, я нахожу это место очень красивым: леса здесь пестрят светом и свежим воздухом,
а звук недалеко плещущегося озера, словно колыбельная, которую каждую ночь могут слышать
только птицы. Кайла останавливается на другом холме и указывает на коттедж. Он огромный, с