доказательство этого раздается громкое: «БЛЯДЬ!». Наоми прищуривается и указывает на мою
комнату:
– Обратно в постель. Живо.
– Почему ты должна быть такой? – вздыхаю я. – Мы ведь можем это разрешить. Я могу давать
взятки. Деньги? Или нет! Тебе нравятся приключения? У меня их полно. Я могу устроить тебе, по
меньшей мере, девять приключений!
–Ты уже устроила одно, на целый день хватит. Если ты сейчас же не вернешься в кровать, я не
позволю Софии зайти к тебе после того, как она пройдет обследование.
– Ты не посмеешь! – ахаю я.
– Еще как посмею!
Я начинаю драматически подать в обморок, но она ловит меня своими мясистыми руками и
усаживает в инвалидное кресло, затем толкает его обратно в мою комнату. Я ворчу всю дорогу. У
двери я опускаюсь на четвереньки, заползаю внутрь и, притворно рыдая, падаю на кровать.
– Ой, уймись, королева драмы, – ворчит Наоми и закрывает за собой дверь.
– Императрицадрамы! – кричу я. – Я предпочитаю титул императрицы!
1 «НАСКАР» – Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей, частное предприятие, занимающееся
организацией автомобильных гонок и сопутствующей деятельностью.
7
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
В моей комнате тихо. Слишком тихо. Я тяжело вздыхаю, скрещиваю руки и сдуваю челку,
которая лезет в глаза. Мне нужно подстричься. И, конечно, план побега. Но во время побега просто
необходимо выглядеть сказочно, поэтому ставлю одно вперед другого.
Я хватаю телефон и пишу сообщение Софии:
«МЕРТВЫЙ ПРОТЕИН ПЫТАЕТСЯ СОЖРАТЬ МОИ ГЛАЗА. ПРИНЕСИ ОСТРУЮ ВЕЩЬ»
Через несколько секунд приходит ответ:
«Ты имеешь в виду ту вещь, которой ты угрожала яйцам медбрата?»
Я довольно вздыхаю, вспоминая свою прошлую гениальную идею. Мне так повезло быть
мной.
«Да. Именно ту»
Она отправляет лишь смайлик:
« :D»
Мы с Софией самые юные в этой больнице, не принимая в расчет детское отделение, пфф, да
вас туда и не пустят, если, конечно, вы не врач или родитель, или у вас есть разрешение, которое
очень трудно получить. Поэтому я просто использую окна. Ненавижу желе, а они постоянно дают
его во время еды, таким образом, я запасаюсь драгоценными стаканчиками, и затем отдаю их детям,
словно желатиновый Санта. У детей желе пользуется большим успехом. В отличие от медсестер. И
охранников. В общем, мы с Софией очень сблизились. С того дня, когда мы встретились за обедом
несколько недель назад, и я дала ей свое яблоко, у меня возникло такое чувство, будто я знаю ее уже
целую вечность. Находиться рядом с ней – подобно гигантскому, продолжающемуся дежавю. Когда
она впервые назвала мне свое имя, я выпалила: «О! Так тыСофия!», словно это было огромным
открытием. Она спросила, что я имела в виду, после чего я долго и упорно копалась в своем
порядочного размера мозге, но так и не смогла найти причину. Я просто сказала это, не подумав, и
действительно не знала почему. Да я и до сих пор не знаю.
Несмотря на эту крошечную колдобину на дороге, мы с ней отлично поладили. И это смело
можно заявить по нескольким причинам: А. она еще не сбежала, рыдая, и Б. она всегда заканчивает
смс смайликом. Только люди, которым ты нравишься, так делают. Ну, или люди, которые в тайне
хотят тебя убить. Но на самом деле я не думаю, что кто-то столь нежный и прекрасный, как София
захочет убить кого-то, если, конечно, она не хочет быть нежной, прекрасной икровожадной, что, не
собираюсь лгать, придало бы ей невероятной загадочности…
– Айсис, – говорит София с порога. – Ты снова думаешь вслух.
Я поворачиваюсь к ней. Она в цветочном сарафане и плотном, удобном на вид свитере. Ее
платиновые, белоснежно-светлые волосы – длинные и тонкие, словно нити серебра. А молочно-белая
кожа буквально просвечивается. Но ее синие и глубокие, как океан, глаза, компенсируют всю эту
бледность. В одной руке она держит книгу, а в другой…
– Ножницы! – ликую я. – Хорошо-хорошо, все, теперь сделай глубокий вдох, потому что я
собираюсь сказать нечто немного судьбоносное.
София делает вздох и задерживает дыхание. Я указываю на нее:
– Ты подстрижешь мне челку!
Она выдыхает и сжимает ножницы в кулак.
– Я ее всю обкромсаю.
– Соф, льстивая Соф, елейная попка, мы вместе всего лишь три недели, а я уже тебя нежно
люблю, как сестру, словно мы – лани-сестрички, резвящиеся в лесу, но это чрезвычайно важно для
моего здоровья, так что, я вверяю тебе свою жизнь!
– Ах, понятно, – понимающе кивая, София садится на мою кровать. – Все твои жизненно
важные органы хранятся в челке.
– Как и все мои перспективы на будущее с Джонни Деппом. Видишь, как это важно для меня!
– Ясно.
– Я говорю совершенно серьезно!
– Естественно.
– Тебе, конечно, не удастся сделать меня менее горячей, так как это просто невозможно, но
все же, не облажайся.
Она проводит пальцами по моей растрепанной челке.
– Сделать прямую?
8
LOVE IN BOOKS|ЛЮБОВЬ В КНИГАХ
– Ну, ты здесь модный эксперт. Я типа просто набрасываю шмотки, в которых нет дыр, и
надеюсь на лучшее. Но однажды я читала «Космо» в туалете. Это считается?
– Зависит от того, сколько времени ты там провела. – София экспериментально расчесывает
мою челку пальцами.
– Годы. В нем рассказывали о форме лица. Мол, у меня квадратное лицо? Или в форме
сердца?
– Определенно в форме сердца.
– Правда? Потому что я считала, что оно скорее в форме того-несчастного-
деформированного-Скиттлса-на-дне-упаковки.
София смеется.
– Просто не двигайся и закрой глаза. Обещаю, что не изуродую тебя на всю жизнь.
Далее следуют мягкие звуки ножниц и нежные пальцы Софии, а потом она велит мне открыть
глаза. Я спрыгиваю с кровати и несусь в ванную. В старом, заляпанном больничном зеркале
отражается девушка с короткой челкой, а ее слегка выцветшие фиолетовые пряди украшают лоб.
Повязка обмотана вокруг головы. Она выглядит уставшей и постаревшей. На лице два
вулканических извержения на подбородке и одно на носу, а мешки под глазами могут заставить
ревновать даже «Коуч2». И что-то не так. Что-то глубоко внутри этой девушки неправильно.
«Уродина».
– В чем дело? Не нравится? – София подходит ко мне сзади. В зеркале она практически
излучает бледную, хрупкую красоту, а я…
– Нет, мне очень нравится. Ты молодец. Шик и блеск. Ничего лишнего! Абсолютно ничего.
Абсолютно ничего. Здесь слегка прохладно, не так ли?
Я бегу обратно в кровать и закутываюсь в одеяло. София идет следом, вздыхая:
– Если тебе не нравится, не надо лгать.
– Нет, нравится! Вот дерьмо, мне действительно нравится. Дело не в этом, это… другое. Это
произошло прежде, чем я приехала сюда.
– А-а. – Она присаживается у меня в ногах. – Нечто очень тяжелое. Что больница не в силах
исцелить.
Я киваю. У Софии не пронизывающий взгляд, но в нем есть какая-то сила и серьезность,
словно она на десятилетия старше, чем кажется. Я не рассказывала ей о Безымянном в основном из-
за того, что ей не нужно об этом знать, поскольку она и так все время выглядит грустной. Она тоже
ничего не рассказывала мне о своем прошлом, и так даже лучше. Могу сказать наверняка, что у нее
оно хуже, чем мое.
– Это был парень? – наконец спрашивает она.
– Аха.
Она складывает руки одна на другую, подобно изысканной леди. Медсестры сплетничают о