Его руки дернулись вниз и сжали худые ягодицы. Рывком подняли тело девчонки к верху так, чтобы её бедра оказались напротив его. Её нежную плоть оцарапала грубая ткань джинсов, и вампирша поёжилась.
Но лишь теснее прижалась к нему.
-Можно? - снова сорвалось с её потрескавшихся губ.
-Давай, дрянь! – прорычал он, расстегивая молнию.
Действовали они одновременно. Он ворвался в её чертовски узкую плоть, она - осторожно, почти несмело, прокусила его кожу.
Взрыв.
Ожог.
Сносящее с ног цунами.
Макс сам не понял, что произошло. Но ощущение того, что он испытывает сверхчувства, небывалые, ранее никогда не испытываемые, мгновенно пронзили его разум. Мужчину точно окунули в расплавленное железо, вывернули нутро наизнанку, кинули обнаженного на острые прутья.
И всё это доставило ему нестерпимое удовольствие…
Вампиры и ранее кусали его. Но никогда не пили кровь. А тут… С первым осторожным глотком в его голове взорвались миллиарды петард, молекулы во всем теле перестали функционировать, замерли, распались, чтобы через мгновение возродиться.
Из горла мужчины вырвался протяжный вой. Узкая плоть идеально обволокла его член, усиливая ощущение эйфории, возникающей от попадания слюны вампирши в его кровь. А сделав первый толчок, жадно сжав ягодицы малявки, насадив её на себя, он готов был поклясться, что никогда не испытывал большей сладости, чем в тот миг.
Макс действовал без лишней щепетильности. Удерживая девушку на руках, он начал стремительно двигаться, вгоняя член всё глубже и глубже, точно задался целью достать до её сердцевины. В голове набатом звучала мысль: «Мало!.. Глужбе!.. Ещё глубже!…» Наполнить собой до краев, более того, заклеймить! Проникнуть так глубоко, чтобы оставить свой след навечно.
Голова вместе с телом превратились в сполохи адского пламени, иначе не скажешь.
Её маленькое хрупкое тело неожиданно идеально дополнило его мощное, мускулистое. Её запах стал роднее, чем свой собственный. Её глотки не причиняли неудобства, напротив, наполнили его существо новыми красками.
Секс и кровь.
Две инстанции, во веки вечные признанные пробуждать в людях самые низменные инстинкты.
И сейчас, в этот миг, в пустом зале бара, Макс имел вампиршу, которую кормил. Он чувствовал каждый глоток. Она глотала, он вторгался в её лоно. Он – рычал, она чуть слышно постанывала. И он точно знал, теперь её стоны были не от боли.
Да, он не был нежен. Плевать! Ему было важно её тело и её жаркая плоть! Плоть, которая повергла его на лопатки, напоив самым сладчайшим нектаром!
Макс двигался яростно, врезаясь в лоно девчонки. Ещё раз!… И ещё… Кровь стучала в висках, мышцы напряглись до предела, его скрутило в тугой узел. Узел, который требовал развязки.
И развязка настала.
Утробно зарычав, Макс начал исторгаться в вампиршу густым семенем. Оргазм был столь ярким, что на жалкие мгновения у мужчины перед глазами вспыхнул фейерверк.
Вампирша, почувствовав его последние самые глубокие толчки, замерла и перестала питаться. Очень медленно оторвала голову от его шеи и уперла руки в его плечи. Снова задрожала, точно вместо желанного утоления жажды к ней пришёл холод.
-Спасибо…
Её тихий шепот прозвучал едва различимо даже для слуха оборотня.
После чего она безвольно повисла у него на руках, потеряв сознание.
========== 2 ==========
Открывать глаза было больно.
Как и встречать новый день.
Снова тупик.
Снова поиски.
Снова побег.
Куда на этот раз ей податься?
Где найти пристанище?
И где, собственно говоря, она находится сейчас?
Мия не спешила открывать глаза. Знала – чревато последствиями. Сначала надо постараться определить, где она находится. В доме? Скорее всего. В чьем?
Она лежала на мягкой постели с простыми хлопковыми покрывалами. Уже хорошо. Не подворотня и не земля.
Но что дальше?
-Вижу, что пришла в себя, малявка. Заканчивай притворяться.
Холодный чужой голос ворвался в сознание, обжигая его холодом.
Оборотень.
Тот самый.
Тот, кто напоил её вчера.
И взял.
Снова он. Но как?… Как?…
Мия застыла. Так, спокойно! Только спокойно! Она – жива! К ней медленно возвращается сила. Теперь всё будет в порядке.
Ведь правда?
-Ты меня плохо слышишь, маленькая вампирская шлюшка?
Оскорбления сыпались, как из ведра.
Ничего, она стерпит. Ей не впервой.
Слова – ничто. Жажда – лишь она – треклятая - имеет значение.
-Слышу, - пришлось ответить, и открыть глаза.
Первое, что увидела Мия - были высокие потолки, выполненные из липы. Красивые. Ровные. Внушающее некое успокоение. Создающие уют.
Уют… Что ей приходит в голову? О чем она думает?
Явно не о том.
Второе, на что она обратила внимание – запах свежести. Свежие простыни, не пахнущие потом и прочими мужскими выделениями. Свежий запах в доме. Лесной. Странное, конечно, сравнение, но именно оно пришло в голову.
А в третьих… Она увидела его.
Того самого оборотня.
Большого. Сильного. И, кажется, злого.
Кустистые брови сдвинуты к переносице. Крылья носа гневно раздуваются, точно он сдерживает внутренние негативные порывы. Вены на висках также вздулись. Губы – чуть больше средних – сжаты.
Добрым пробуждение быть не обещало.
Дальше – хуже.
Оборотень был полуобнажен.
Джинсы и всё. Босой. С голой грудью, покрытой шрамами и затейливыми татуировками.
Мия почему-то думала, что у оборотней не бывает шрамов, с их-то регенерацией.
-Насмотрелась? – утробно прорычал мужчина, видимо, недовольный тем, что она рассматривала его.
Мия опустила голову. О, черт! Он был полуобнажен, а она – полностью голой!
Поглощенная внутренними переживаниями и отчаянием, она не успела осознать, что её раздели. Н-да, ей с детства твердили, что она не отличается сообразительностью, и вот тому подтверждение.
-Я неосознанно, - негромко, осторожно, ответила она и потянулась за покрывалом, бесформенной грудой сваленным в ногах.
-А, ну, не трогать! – снова рявкнул мужчина и шагнул к кровати.
Мия замерла.
Он стоял и так достаточно близко, а теперь до кровати его отделяли какие-то жалкие полметра.
К чему он клонит?
Почему привез в этот дом?
Для чего? Вот основной вопрос.
Сердце ухнуло в груди. Она наедине с оборотнем. С опасным зверем. И смотрит он на неё… А, собственно, как он на неё смотрит?
С желанием? С яростью? С ненавистью?
Последнее было бы предпочтительнее.
-Я хочу укрыться, - Мия старалась говорить спокойно, чтобы её голос не дрожал. Девушка замерла, не решаясь делать резких движений.
Да, она утолила первичную жажду, но силы к ней не вернулись. Она по-прежнему была слабой и никчемной. Не в состоянии противостоять огромному оборотню. Да и не была она сторонницей противостояний. Её вариант: худой мир - лучше доброй войны.