«Энергия» — именно это слово, как никогда, характеризовало Диккенса в 1837 году. Несмотря на свою боль, он тащил на себе два романа плюс работу главного редактора в «Альманахе Бентли», к чему следует прибавить разовые заказы: театральные пьесы, биографию знаменитого клоуна Гримальди.
Энергия и воля: различные издатели убедятся в этом на своем горьком опыте. Отныне их было трое: Макрон для «Очерков Боза», Чапмен и Холл для «Пиквика» и Бентли для «Оливера Твиста». Сама форма контрактов (с заранее определенной ценой, как тогда было принято) содержала в себе зародыш множества проблем. Из-за своей растущей популярности Диккенс чувствовал себя обманутым: если раньше условия контракта казались выгодными, год спустя это было уже не так. Кроме того, он быстро осознал, что не справится со всеми обязательствами. Мы уже видели, что, искренне или нет, он счел себя свободным от обещания, данного Макрону по поводу «Барнеби Раджа», но издатель рассудил иначе. Чтобы обрести свободу и получить обратно письмо с изначальным контрактом, Диккенс «сбыл с рук» авторские права на «Очерки Боза». Он понял свою ошибку только несколько месяцев спустя, когда Макрон объявил о переиздании книги, от продаж которой автор теперь не получит ни шиллинга! Чапмен и Холл согласились предоставить ему деньги, чтобы выкупить права обратно; Диккенс окончательно избавился от Макрона, но потерял деньги на этом деле и поклялся себе больше никогда не повторять таких ошибок.
Оставалась «проблема Бентли»: Диккенс и тут поторопился, обязавшись поставить два романа в слишком сжатые сроки и не на самых выгодных условиях. Он попытался выдать роман с продолжением, который уже начал печататься, за одну из этих книг, но Бентли возразил, что «Оливер Твист» — всего лишь ежемесячный вклад Диккенса в «Альманах Бентли», за который он уже получает жалованье. Между ними началась настоящая позиционная война, которая продлится два года. Два года ударов ниже пояса и взаимных мелочных придирок; Диккенс стоял насмерть и выиграл. А ведь Бентли был гораздо более суровым противником, чем Макрон, и закон был на его стороне — даже некоторые друзья Диккенса негласно это признавали, например, Макреди записал в своем дневнике: «Он подписал контракт, который в какой-то момент показался ему выгодным, но затем, поняв, что его талант приносит ему больше дохода, чем он предполагал, он отказался его выполнять». Однако на протяжении всего процесса Диккенс ни на секунду не усомнился в своей правоте перед судом, который стоит выше инстанций, разбирающих контракты и приложения к ним.
Отныне ни одному издателю было не устоять перед железной волей человека, желавшего быть творцом своей судьбы, точно так же как он управлял судьбой своих персонажей и как будто требовал от самой жизни возместить ущерб за все перенесенные им испытания. Впрочем, при всей своей непримиримости, Диккенс был чуток к чужому несчастью и способен на рыцарские поступки. Когда Макрон скоропостижно скончался, он потратил несколько недель своего драгоценного времени на составление книги, доходы от продажи которой полностью перечислил вдове бывшего «врага».
Когда 18 ноября 1837 года Чапмен и Холл праздновали завершение «Пиквика» роскошным банкетом, Диккенс уже далеко продвинулся в сочинении «Оливера Твиста», и взлет тиражей «Альманаха Бентли» предвещал новому роману славное будущее.
У двух романов явно было мало общего. Действие «Пиквика» по большей части разворачивалось в английской провинции, словно застывшей в грезах о буколическом счастье, унаследованных от предыдущего века; напротив, «Оливер Твист» сталкивался с проблемами современности и рисовал картину Лондона, кишащего пороками и бедами, сотрясаемого толчками промышленной революции. Герою первого романа было за шестьдесят, герой второго был мальчуганом. Сюжет «Пиквика», как мы видели, был вялым и неладно скроенным; сюжетную линию «Твиста» Диккенс прокладывал твердой рукой с первых же страниц, пусть даже не всегда следуя правдоподобности. Несмотря на концовку в стиле «Дон Кихота», «Пиквик» в целом был выдержан в комическом ключе, тогда как «Твист» дышал убийственной яростью, местью и жестокостью. Диккенса можно было упрекнуть в том, что он творит на потребу толпе, поддавшись болезненному интересу своих современников к жизни «на дне» и ее кровавым эпизодам, причем совершенно ясно, что, работая над «Твистом», он поддался собственной склонности к мрачным историям, некогда вычитанным в «Террифик Реджистер». Тем не менее он не пошел по самому легкому пути и не преследовал корыстных целей, наоборот: заполнять юмористическую нишу, открытую «Пиквиком», было бы удобнее и надежнее. «Оливер Твист», первый поворот в его творчестве, каких будет еще немало, — «ангажированное» произведение, «бомба», подложенная под новый «закон о бедных».