- Ремонт причалов султанского порта - это очень важное дело, задумчиво кивнул начальник порта. - Пожалуй, ради этого важного дела я приму на себя вину, и да будет великий султан, благословенный Аллахом, всесильным и всемогущим, милостив ко мне, и да пребудет с нами его мудрость.
С облегчением поднявшись, Вильсон отсчитал золотые монеты, вышел на залитую солнцем улицу, прошелся до самых дальних, высоких причалов и, выбрав самый добротный, замахал С него руками на судно, указывая место для стоянки. На бушприте один за другим поднялись два косых паруса, выгнулись вперед, и купец сладко повел плечами:
- Теперь нужно сходить к городскому мурзе, передать ему письмо от Франческо. Попросить от наместника рекомендации к местным купцам. Когда есть весомая рекомендация, дела идут куда веселее. Заодно узнаем, как найти столь дорогого твоему сердцу Девлет-Гирея.
- Девлет Гирей - это крымский хан, - холодно ответил русский. - Он живет в Бахчисарае.
- Если ты прорубишься к нему с помощью меча, - усмехнулся англичанин, то вряд ли сможешь спокойно договориться о своих хитрых планах. Гораздо надежнее получить рекомендательное письмо. Где тут бродит наш знакомый водонос? Сегодня ему повезет с медными монетами... Эй, старик! Иди сюда. Налей мне еще кружку воды и проводи нас к дому Кароки-мурзы. Его ты тоже наверняка должен знать.
* * *
Хотя водонос и называл жилище султанского наместника дворцом, особого впечатления он ни на англичанина, ни на Тирца не произвел.
Обычный двухэтажный дом с редкими узкими окнами и башенкой на одном из углов, сильно смахивающий на очень большую мазанку. Хотя, конечно, дом был либо деревянный, либо и вовсе каменный, но хорошо оштукатуренный и выбеленный для защиты от солнечных лучей.
- Проходите мимо, - махнул им стоящий у дверей мужчина в потрепанном ватном халате, сжимающий в единственной руке деревянную палку. - Постоялый дом дальше, под скалой.
Услышав русскую речь, Магистр вздрогнул, скрипнул зубами, но сдержался, вовремя сообразив, что перед ними поставленный привратником раб, из-за увечья мало пригодный к другим работам.
- Нам нужен великий паша Кароки-мурза. - Англичанин давно усвоил, что лишние возвеличивающие эпитеты на Востоке неуместными не бывают. - Мы пришли к нему не с жалобой или просьбой, а с письмом от его давнего друга, Франческо Кроче из Чивитавеккьи.
- Откуда? - не понял раб.
- Чи-ви-та-век-кья, - раздельно повторил англичанин. - Скажи просто, весть привезли от Франческо Кроче.
- Подождите здесь, - грубо распорядился привратник и ушел внутрь, заперев кованую решетчатую дверь на засов.
- Пригласят к наместнику сегодня, - негромко предсказал англичанин, торговля получится хорошей. Если предложат зайти спустя пару дней, придется крутиться самому. А то еще и ждать с груженым судном заставят, пока паша для беседы освободится.
- Так он паша или мурза? - не, понял русский.
- Мурза, конечно, - пожал плечами купец. - Тут на все ханство один-единственный султанский паша сидит, в Кафе. Остальные - или мурзы, или ханы местные. Но уж очень каждый любит, если его пашой называть...
Звякнула, открываясь, решетка, и путники увидели, как посторонившийся привратник сгибается перед ними в низком поклоне:
- Прошу вас входить, почтенные. Мурза ждет вас.
Изнутри жилище наместника походило на дворец куда больше, нежели снаружи: поднявшись на второй этаж, гости оказались на балкончике, опоясывающем все стены изнутри. Внизу широкий двор пересекали выложенные мраморными плитами дорожки, нарезая усаженные розами, тюльпанами, шиповником и васильками треугольные клумбы. Посередине искрился под солнечными лучами неглубокий - от силы по колено, - но довольно широкий бассейн. От влаги и зелени дохнуло прохладой.
-С этого балкона мурза своим гаремом любуется, когда те гуляют, шепнул, обернувшись, Тирцу англичанин, и в голосе его послышались нотки зависти.
- А ты не в Англию возвращайся, - неожиданно посоветовал русский, - а где-нибудь в Бафре поселись. Прими ислам, и заводи себе хоть два гарема, никто слова не скажет.
- Ну, скажешь... - отрицательно покачал головой купец, но как-то неуверенно.
- Вот сюда, почтенные, - привратник распахнул дверь, ведущую в угловую, как раз под башенкой, комнату, и снова низко поклонился.
В помещении, в котором царил прохладный полумрак, пахло кофе и яблоками. Полы, разумеется, устилали наложенные в два, если не три слоя, ковры, по стенам извивались, причудливо переплетаясь, утолщаясь и утончаясь, разноцветные линии, напоминающие изящную арабскую вязь. Тут и там валялись набросанные в беспорядке толстые подушки. Посреди помещения стоял низкий продолговатый столик, на котором теснились вазы с персиками, виноградом, абрикосами, грушами и яблоками, среди которых потерялись два блюда с копченой рыбой и высокий кувшин с тонким, изогнутым наподобие лебединой шеи носиком.
У стола полулежал, откинувшись на спину, хорошо упитанный мурза в расстегнутом парчовом халате - под которым, впрочем, проглядывал другой, атласный. На вид султанский наместник выглядел далеко за сорок - мешки под глазами, складки около рта, проседь в черных волосах. Вдобавок он тяжело дышал, словно только что очень долго рубился с кем-то на мечах.
- Почему Андрей не забрал у вас оружия? - удивился хозяин дворца. Русский в ответ презрительно рыкнул, и мурза, поморщившись, покачал головой, явно делая далеко идущие выводы. - Так это вы привезли мне послание от Франческо?
- Да, оно у меня, - подступил ближе англичанин и вытянул конверт из-под обшлага камзола. Мурза приподнял руку, и купцу пришлось перегнуться через стол, чтобы вложить послание в пухлые пальцы. - Мое имя - Артур Вильсон.
- И как поживает мой друг Кроче? - перешел на английский язык мурза, крутя конверт перед собой, но не торопясь его вскрывать.
- Он решил основать новый торговый дом, собирается перебраться в Милан. - Англичанин отступил немного назад, не решаясь сесть без приглашения. Заказанную каравеллу продал семье Гальдони прямо со стапеля, свой старый неф отдал мне.
- Отдал? - приподнял брови мурза.
- Продал в долг, с отсрочкой на три года, - уточнил Вильсон.
- Наверное, ты очень понравился Франческо, если он не содрал с тебя три шкуры, причем вперед, - рассмеялся хозяин дома. - И это прощает многое. Но только почему ты являешься к друзьям своих друзей со столь внушительной охраной? Так можно потерять расположение даже самых хороших товарищей.