Если приложить ухо к земле в степи, можно услышать гул казачьей конницы и победные турецкие клики. Можно услышать колокольный звон приземистых, опасливых старообрядческих церквей и гортанный рокот еврейской молитвы. Можно услышать свист татарских стрел и грохот русских орудий перед штурмом Бендерской крепости. Если затаиться в камышах на левом берегу и долго смотреть, не дыша, перед глазами обязательно появятся тени бесшабашных предков, остервенело лезущих на отвесные стены, срывающихся, тонущих в днестровской пучине и зловонных, наполненных мутной водою рвах.
Приднестровьем правит запах веков. Приднестровьем правит ветер степи, причудливо перемешавший голоса и языки полумира. И где те политики, где те завоеватели, способные эту власть низложить? Запах истории непобедим.
Этих мест, кажется, не миновала ни одна война. Знойная, высушенная солнцем и южными ветрами степь издревле притягивала к себе, как магнитом, всевозможные племена, жившие или блуждавшие неподалеку. Узкая полоса на левом берегу Днестра в своей истории двенадцать раз меняла государственную принадлежность. Кого здесь только не было! Скифы, генуэзцы, поляки, литовцы, славяне, турки, крымчаки, запорожцы — всех и не перечислить. Приднестровье или отдельные его части входили в состав то Киевской Руси, то Турции, то польско-литовского государства. Но при всем при том эти земли почти всегда отличала одна любопытная особенность: здесь никто не жил постоянно и никто ничего не строил. Никто не рисковал подолгу оставаться в местах постоянных набегов и войн. Поэтому еще в первой четверти ХVI века, когда северное Приднестровье формально входило в состав польско-литовского государства, а южное, формально же, относилось к Турции, набегавшие сюда время от времени казаки из так называемой Ханской Украины окрестили эту землю Диким полем.
Запорожцы вели постоянную борьбу с турками за контроль над торговыми путями, поэтому Дикое поле совсем уж не пустовало. Казаки, несмотря на постоянные стычки то с буджакскими ордынцами, то с оттоманскими турками, а то и с шляхтой, чувствовали себя здесь вполне вольготно, полагая свою миссию именно в защите славянских земель и собственной вольности от Оттоманской Порты и поляков.
Но сил воевать на два фронта у казаков не хватало. Поэтому после иных впечатляющих сражений и побед они откатывались назад, поближе к Сечи, зализывать раны и готовиться к новым схваткам.
Дикое поле напоминало невесту на выданье. Напряжение неопределенности не покидало эти края. Сюда непременно должен был прийти кто-то властный и сильный, чтобы решить судьбу этих земель если не окончательно, то надолго, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, кому именно они принадлежат. И это произошло 1 октября 1653 года, когда Земский собор в Москве постановил принять в состав России запорожское войско со всеми принадлежащими ему землями. Так Приднестровье вернулось в состав русского государства.
Однако войны с турками и поляками на этом не кончились. Сама Россия в тот момент была еще государством слабым, с неопределившимися интересами. Приняв в свой состав новые территории, она еще чуть не целый век не знала, как ими распорядиться, довольствуясь тем, что казаки по-прежнему охраняют границу, защищая, скорее, свою вольницу, чем русское государство. Поэтому Дикое поле так и оставалось диким и разоренным.
Тем не менее, в первой половине XVIII века здесь начали происходить любопытные события, предопределившие дальнейшую судьбу региона. Еще при Петре молдавский господарь Дмитрий Кантемир, ища защиты от турок, попросился в российское подданство. С этой же просьбой молдавские господари обращались к России и до Кантемира — в 1656, 1674 и 1684 годах. Теперь же все было оформлено договором. И хотя турки это соглашение сорвали, тенденция обозначилась четко: молдаване видели свое будущее исключительно в составе России. А после похода Миниха (1738) молдавские крестьяне, не дожидаясь решения вопроса на государственном уровне, стали в массовом порядке переселяться на левый берег.
Сотворение Вавилона
Во второй половине ХVIII века, при Екатерине Великой, российское государство заметно окрепло и определилось со своими интересами. Было очевидно, что ему не обойтись без Черного моря, а следовательно, война за северное Причерноморье, а с ним и за Дикое поле, была неизбежна.
Однако еще за десять лет до решающей схватки за устье Буга и Днестра вокруг Дикого поля и на нем самом начали происходить необратимые изменения. Во-первых, причерноморские земли получили статус губернии, названной Новороссийской. И хотя западная граница России в тот момент проходила не по Днестру, а по Бугу, уже было ясно, что именно к этому историческому названию — Новороссия — будет отнесено и Приднестровье. А во-вторых, Россия, наконец, поняла, что без постоянного населения, без строительства крепостей, слободок, городков эти земли освоить невозможно. И князь Григорий Потемкин, позже, после присоединения Крыма, получивший звание Таврического, начал строить крепости и заселять новоприобретенные дикие земли. В-третьих, вместо плохо управляемой и почти бесконтрольной казачьей Сечи из части верных императрице казаков было основано Черноморское казачье войско, которое и стало заселять территорию вдоль новых границ.
Поэтому, когда в 1789 году русские войска под командованием Михаила Кутузова отбили у турок весь левый берег Днестра, а Россия по Ясскому миру
1791 года получила Приднестровье в свое вечное пользование, механизмы освоения новой территории были уже разработаны.
Но самое главное — еще 22 марта 1764 года указом Екатерины II был принят “План о поселении в Новороссийской губернии”, из которого следовало, что Приднестровье, как и все северное Причерноморье, будет краем многонациональным. Первыми здесь, как уже было сказано, появились военные поселенцы, состоявшие из верных царице казаков. Параллельно с ними еще с середины века в Приднестровье начали переселяться русские старообрядцы из Московской, Калужской и Черниговской губерний, к которым чуть позже, по инициативе графа Румянцева, присоединилось шесть с половиной тысяч старообрядцев из Молдавского княжества. Однако еще прежде военных поселенцев на земле Приднестровья осели старообрядцы, бежавшие сюда в царствование Петра I и Анны Иоанновны. Последними же, кто составил здесь русскую общину, были казенные крестьяне из Олонецкой, Тульской, Костромской, Владимирской и Ярославской губерний.
Самой большой национальной общиной в то время были малороссы — выходцы из Киевской, Полтавской и Подольской губерний.
Еще с 1723 года на юге Приднестровья начали появляться сербы и венгры. А с 1752-го — бежавшие от турок болгары.
От турок бежали и молдаване — вначале, как уже было сказано, хаотично, по собственному усмотрению. Зато в 1792 году, по указанию Екатерины, 26 молдавских бояр, перешедших в российское подданство, уже на вполне законных основаниях получили тут земли.
В 1784 году кумыцкие, закубанские и кабардинские армяне подали русскому правительству специальное прошение с целью получить российское подданство и поселиться на земле Приднестровья. Разрешение такое было дано. Более того, для армян был построен город на берегу Днестра, названный в честь Григория Потемкина Григориополем.
Примерно в это же время в Новороссию и в Приднестровье непосредственно стали переселяться польские евреи, евреи-караимы и евреи-талмудисты. Причем занимались они здесь не только торговлей и мелкими ремеслами в городах, но и основали свои сельскохозяйственные колонии, которые успешно работали до тех пор, пока не вышел указ, запрещавший евреям владеть землей и селиться в сельской местности. Особо следует подчеркнуть, что переселение евреев в этот край началось именно после того, как Екатериной была упразднена Запорожская Сечь, известная антиеврейскими настроениями.
В этот же период на левом берегу Днестра свои колонии основали немцы, шведы, корсиканцы и французы. На севере, в бывших имениях князя Любомирского, пребывало много поляков. А венчали национальную картину Приднестровья переселившиеся с правого берега цыгане. Впрочем, “переселившиеся” — громко сказано. Скорее — перекочевавшие. Поскольку цыгане и здесь не изменили своего образа жизни, продолжая кочевать по всем новороссийским просторам.