— Здравствуйте! — Едва успели затормозить, как, откуда ни возьмись, возник усатый мужчина в форме с погонами капитана. — Участковый уполномоченный Петренко, Иван Кузьмич. Мне из лагеря звонили, сказали, что вы едете. Здорово, Сережа.
— Здоров, Кузьмич. Так ты тут проводишь?
— За тем и жду, — улыбнувшись в усы, кивнул участковый. — У нас тут и морг, и кочегарка, и медэкспертиза — целый лабиринт, сразу и не разберешь — что где. Вы, значит, родственники? Что ж… сейчас все оформим — расписку напишете… Да, если с материалом проверки ознакомиться желаете — пожалуйста, я захватил. Жалко, конечно, пацана, но… дело ясное — типичный несчастный случай. Никого вообще рядом не было — ребятишки, те, что потом прибежали, чужих увидели б обязательно. Сказали б.
— Медэксперт то же самое говорит?
— Ну, естественно.
Мишу не покидало ощущение дежа-вю — ведь все это когда-то уже было, и не так давно. Тогда тоже он ездил в морг… и тоже — по такому же поводу…
— Вот, сюда, по лестнице… идите за мной. Осторожней, тут выступ… Ага… вот и пришли. Сюда, пожалуйста.
Петренко открыл дверь:
— Николай Васильевич! Мы по поводу мальчика…
— А! — оторвался от заваленного бумагами стола невысокий жизнерадостный толстячок в белом несвежем халате. — Кто из вас отец? Вы? Ну что же, пошли. Нервы-то крепкие? А то всякое бывало — вот, на всякий случай нашатырь держу. Странный, странный у вас ребенок, сказать честно — никогда такого не видел.
— И что же в нем такого странного? — насторожился Веселый Ганс.
— Да понимаете… я ведь давно уже работаю, много чего повидал, но… Боюсь тут вы не поймете, если по-научному объяснять.
— Так вы не по-научному — покороче.
— А покороче: такое впечатление, что этот мальчик вообще не от мира сего!
— Как это — не от мира? — удивленно переспросил Михаил.
— А так! Он словно бы никогда на принимал антибиотики, и прививок ему никогда не делали, никаких… Ага, сейчас налево, за мной, вот по этой лестнице… Ну… смотрите, если есть на то такое желание.
Желание, конечно, было, особенно — у старой ищейки Ганзеева, а вот Мишу трясло… и не только от холода. Впрочем, можно было понять…
— Вот он…
Доктор откинул простыню с трупа…
Ратников сглотнул слюну — Артем! Уже успевший загореть, худенький, с растрепанными соломенными волосами… Кукла! Теперь — просто восковая кукла. И выражение лица такое… не сразу и узнаешь.
— Вот и одежда его…
Михаил скосил глаза, повторил металлическим голосом:
— Да… это его одежда…
— И еще можно кое о чем спросить? — патологоанатом все не унимался. — Вот, под мышкой, слева, интересная вещь… все никак не могу понять — то ли шрам… то ли родинка, а вообще — сильно на клеймо похоже. Смотрите!
Врач поднял левую руку мальчика… и Ратников вздрогнул, увидев под мышкой… да нет, не похоже это было на родинку… на шрам — да. Давний, затянувшийся… или даже — клеймо, каким метят скот. У Артема ничего подобного не было!!!
— Ну-ка, ну-ка… — Михаил наклонился ниже, осматривая труп уже куда более внимательно, придирчиво даже, разве что уже только не нюхал…
И много чего нашел! Вот этой небольшой родинки за левым ухом — не было, и той… и того пятнышка… да и вообще…
Господи-и-и-и!!!
— Слушайте-ка! А это ведь и не Артем вовсе!
Глава 3
Лето. Побережье Азовского моря
КЛЕЙМО
— Как не Артем? — участковый с доктором удивленно переглянулись. — То есть вы хотите сказать — это не ваш сын?
— Не мой! — твердо заявил Михаил.
— А тогда — кто же?
— Ну, это уж у вас надо спросить… — Ратников ощущал сейчас радость, смешанную с острой тревогой, — а куда же тогда Артем-то делся?!
Вот тот же вопрос и задал сейчас участковый, причем довольно растерянно, словно бы спрашивал у самого себя:
— А где же тогда ваш сын?
— Не знаю! — жестко отозвался Михаил. — И признаться, это меня очень и очень волнует!
— Но… одежда, вы ж только что сказали — ваша!
— Одежда — точно Артема, и майку эту, и шорты я в своем магазине брал.
— Может, просто похожи?
— Да нет, — Ратников присмотрелся внимательней. — Вот здесь, видите — шов распоролся, Маша — жена — зашивала.