— Ну, нравятся… — Ак-ханум важно кивнула и улыбнулась. — Что, на самом деле у самого хана таких нет?
— Конечно нет, чтоб меня шайтан забрал! — истово поклялся пройдоха. — Их привез мой земляк из далекого города Самарканда. Ах, поистине, как чудесная вся эта красота, как она достойна такой величавой госпожи…
— Вот что, Рахман… Да! — владычица кочевья повернула голову к Мише. — Ты иди, Мисаил, готовься… Рахман!
— Да, госпожа?
— Когда уладишь дела, выдашь этому воину меч. Да смотри у меня — самый лучший!
— Слушаю и повинуюсь, моя несравненная повелительница!
Пока Ратников таскал вместе со всеми снаряжение — ибо настоящий джигит никогда не доверит оружие и сбрую рабу, пока пообедали, прогулялись по саду, то се… уже и стемнело. Тут только Михаил вспомнил про меч и принялся искать управителя, да так и не нашел. То здесь его «только что видели», то там, то совсем в другом месте, а на кухне вообще сказали, что господин Рахман «отошел ненадолго в мечеть молить Аллаха за здоровье любимейшей госпожи».
Причина уважительная, что тут скажешь? В общем, пришлось явиться на караул без меча — зато с копьем и кинжалом.
И тем, и другим Ратников давно уже пользовался уверенно — была возможность натренироваться и в Новгороде, и в орденских землях. Да повелительница про меч и не вспомнила, лишь холодно кивнула сквозь приоткрытую дверь — мол, хорошо, сторожи и не вякай.
Миша только хмыкнул: и эта недоступно-ледяная красавица не так давно делила с ним ложе?! Пусть по-хозяйски делила, на правах госпожи, но все же… все ж было в ней хоть что-то человеческое, доброе. Где все осталось? Там, в степи? Вот что дворцы с людьми делают!
— Мисаил!
Ага! Хорошо хоть имя еще помнит.
— Да, госпожа?
— Сейчас ко мне придут мои служанки и с ними рассказчица. Пропустишь!
— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа.
Молодой человек едва не расхохотался в голос — в роли восточного слуги ему еще никогда не приходилось бывать. Что ж, все когда-то бывает впервые.
Услыхав за дверями шаги, Михаил приосанился и, опершись на копье, сурово воззрился в изрисованный затейливой росписью простенок.
Появились женщины — наперсницы и служанки, среди которых Ратников заметил и Анфиску, весьма, кстати, похорошевшую и, похоже, покуда не имевшую особых оснований жаловаться на жизнь. В длинной, до щиколоток, тунике, бежевой, с узорочьем, в кожаной степной жилеточке, девушка о чем-то оживленно переговаривалась с другими служанками и смеялась. Нет, вот пару раз стрельнула серо-голубыми глазками на застывшего неподвижной статуей Мишу и почему-то зарделась.
Около покоев госпожи девушки замерли, и Ак-ханум, выглянув, нетерпеливо махнула рукой:
— Заходите! Что, сказочница Айрилдин-биби еще не пришла?
— Нет, госпожа. Но она непременно явится, коль уж обещалась.
Сказочница явилась минут через двадцать — в темной хламиде с наброшенным на голову капюшоном, в узких зеленых сапожках, украшенных жемчугом. Этакая себе на уме дама лет сорока, смуглая, с черными цыганистыми глазищами.
Вошла…
За дверью опочивальни, где до того слышались веселые девичьи голоса и смех, сразу все стихло. И — чуть погодя — послышался голос сказочницы. Обволакивающе плавный, он то становился громче, то наоборот, едва слышался — Айрилдин-биби строила свое повествование, словно музыкальную партитуру. О чем она там говорила и на каком языке, было не разобрать, да Ратников и не особо старался — просто стоял себе да о своем думал.
Кроме него, внутренние покои дворца охраняли еще четверо стражей из числа наиболее доверенных багатуров; снаружи на часах стояли двое нукеров, ну а во дворе, в саду, охранников вообще было до дури — вся орда! Никакой враг не сунется.
Миша едва не задремал под убаюкивающий голос сказочницы… даже чуть не пропустил, как девчонки и сказочница вышли, а из-за двери послышался шепоток:
— Мисаил… Зайди сюда, мой верный страж!
— Да, госпожа…
Красавица Ак-ханум растянулась на ложе, словно кошка, и так же лениво щурилась. Кроме шальвар и короткой жилеточки из конской кожи, на ней больше ничего не было, лишь в пупке, переливаясь, поблескивал сине-голубой драгоценный камень — сапфир.
— Как ты прекрасная, моя госпожа! — Вот тут Ратников ни капельки не лукавил! И тут же сморозил глупость. — Не пойму, почему такая красавица и умница, как ты, томишься в одиночестве? Почему не найдешь себе достойного мужа? Ну, подумаешь, вдова…
Ак-ханум засмеялась:
— Может быть, и найду. Не сейчас, позже.