Усадив на одну из них Анастасию, старухи встали по бокам, застыв в мрачном молчании. Привалившись спиной к стене, девушка прикрыла глаза и подумала, что сейчас, наверное, толстый и обманчиво ласковый работорговец продаст ее неизвестному мурзе Илясу. Кто этот мурза — любитель славянских женщин, ищущий сладких утех в объятиях северянок? Или он в свою очередь перепродаст ее еще кому-нибудь? Или подарит хану, чтобы добиться его благорасположения? Стар Иляс или молод, хорош собой или урод, захочет ее оставить в своем гареме или продать — не имеет значения. Больше Анастасия не намеревалась быть вещью или бессловесным скотом. Рожденная свободной, она хотела свободной умереть.
Неожиданно открылась дверь, по стенам метнулся отсвет пламени факелов, и в пристройку вошло несколько человек. Первым шел высокий жилистый татарин с надменным лицом цвета старой меди. Под низко надвинутой на лоб красной шапкой, опушённой мехом степной лисы, холодно поблескивали светло-карие глаза. Он остановился посередине комнаты, положил ладонь на рукоять заткнутого за пояс богато украшенного кинжала и начал разглядывать сидевшую на лавке девушку. Сопровождавшие его слуги повыше подняли факелы. Низко кланяясь, торопливо подбежал толстый Хассим и зло зашипел на Анастасию:
— Встань! Встань немедля, невежа!
Настя медленно поднялась и, словно ощутив в себе новые силы, смело глянула прямо в холодные глаза татарина.
«Наверное, это и есть мурза Иляс? — подумала она. — Мурза, который мудр и справедлив?»
Стоя на расстоянии вытянутой руки от Иляса, девушка увидела, что он далеко не молод. В бороде и усах густо пробилась седина, лицо покрыто сеткой мелких морщин, под глазами набрякли старческие мешки.
— Эта? — словно ощупав Анастасию взглядом, глухо спросил он.
— Да, высокородный мурза, — не переставая кланяться, зачастил Хассим. — Ты останешься доволен!
— Сколько тебе лет? — Иляс с трудом выговаривал русские слова.
— Шестнадцатая весна пошла, — выдохнула Настя.
— Молоденькая, совсем молоденькая, — тут же подхватил работорговец.
— Вижу, — оборвал его мурза, цепко ухватил девушку за подбородок и повернул ее лицо ближе к свету
— Не трожь! — Анастасия резким жестом отбила его руку.
Глаза Иляса потемнели от гнева, он выдернул из-за пояса кинжал. Старухи испуганно отпрянули от пленницы, осмелившейся перечить властелину; слуги застыли с поднятыми факелами в руках. Но тут вмешался бен-Нафи. С неожиданной для его комплекции быстротой он встал между мурзой и побледневшей девушкой.
— Сначала отдай мои деньги! — пронзительно заверещал Хассим. — А потом можешь ее убить!
— Дайте ему деньги, — не оборачиваясь, приказал Иляс. Один из слуг кинул к ногам работорговца кожаный кошель. Как только бен-Нафи нагнулся, мурза поставил ему на шею ногу и заставил уткнуться носом в пол. — Теперь, когда она моя, я хочу знать, сколько стоишь ты сам!
Толстяк лежал на животе, прижимая к себе кошель с золотом и боясь шевельнуться. Чалма съехала набок, и было видно, как по жирному загривку струйками стекает пот.
— Страшно? — презрительно засмеялся Иляс и вложил кинжал в ножны.
— Страшно, — безошибочно почуяв перемену в настроении грозного мурзы, как эхо, повторил работорговец.
— А вот женщина не побоялась, поэтому я возьму ее в свой дом. — Иляс убрал ногу с шеи Хассима — Ты боялся потерять деньги, а сейчас узнал, как легко можно потерять жизнь.
— Да, высокородный, — стоя на коленях, поклонился мурзе бен-Нафи. — Я благодарен тебе, очень благодарен!
— За что? — с издевкой спросил хозяин. — За науку, за сохраненную жизнь или за деньги?
— За все, за все, — вполне искренне ответил работорговец.
— Ладно, ты развлек меня и порадовал красивой русской девушкой. И я за все щедро расплатился. Иди!
Не глядя на Анастасию, Хассим попятился к двери и выскочил вон. Через мгновение раздался его громкий голос:
— О, щедрый! О, великодушный!
— Гоните его со двора, а то до утра будет орать, — недовольно поморщился мурза и вышел.
Настя, наконец, облегченно перевела дух. Но все-таки жаль, что татарин не ударил ее кинжалом. Наступил бы конец мучениям. Что ж, если Иляс решил сделать ее своей наложницей, она убьет его в первую же ночь, как только он войдет к ней. Или он убьет ее, но живой не получит!
Ожившие в отсутствие властелина старухи подхватили девушку под локти, и повели во внутренние помещения дома-дворца. Сначала Анастасию хорошенько вымыли в бане, потом долго и старательно массировали, тщательно разминая каждый сустав. Расчесали волосы и принесли богатую одежду, сшитую на татарский манер. Безучастно повинуясь занимавшимся с ней старухам, девушка позволила одеть себя.
— Гурия, — оглядев ее, не смогла сдержать восхищения одна из прислужниц.
Расправив все складки на одежде Анастасии, старухи снова подхватили ее под локти, и повели наверх.
Поднявшись по узкой лестнице с мраморными ступенями, они остановились перед двустворчатыми деревянными дверями, покрытыми тонкой резьбой. Распахнули их и втолкнули Настю. Девушка увидела большую комнату с расписным потолком: яркие цветы, диковинные травы, щедрая позолота, а по краю причудливой вязью бежали непонятные арабские буквы.
— Подойди сюда, — повелительно раздалось на чистом русском языке.
Обернувшись, Анастасия увидела сидевшую на широком диване красивую женщину в татарском наряде: вышитый золотом ярко-красный кафтан, зеленые шелковые шаровары, украшенные жемчугом мягкие туфли из желтой кожи. Маленькая ножка женщины нетерпеливо постукивала по темно-бордовому ковру, устилавшему пол.
— Иди, не бойся! — Незнакомка улыбнулась и похлопала ладонью по дивану рядом с собой. — Садись.
Девушка медленно подошла и робко присела. Кто эта женщина, чего она хочет?
— Как тебя зовут? — ласково спросила незнакомка.
— Настя.
— Анастасия? А меня можешь называть матушкой Варварой. — Она снова широко улыбнулась, собрав у глаз лучики морщинок.
— Моя матушка умерла, — тихо ответила пленница.
— Вот как? — Улыбка исчезла с лица Варвары. — С кем же ты жила?
— С отцом и братьями. Не знаю, живы ли они теперь.
— Ничего, все будет хорошо, — погладила ее по плечу Варвара. — Не бойся, тебя не станут обижать. Мой муж добрый и справедливый.
— Муж? — удивилась Анастасия. — Кто твой муж?
— Мурза Иляс, — гордо выпрямилась хозяйка.
— И которая же ты по счету у него жена? — усмехнулась пленница. — Ты можешь спокойно говорить со мной, зная, что твой муж сегодня купил меня, чтобы сделать наложницей?
— У мурзы только одна жена и нет наложниц, — засмеялась Варвара. — А тебя привезли по моей просьбе.
Она придвинулась поближе и обняла девушку за плечи, слегка прижав к себе. На Анастасию пахнуло незнакомыми сладкими благовониями.
— Ты молодая, красивая. Поверь, я искренне желаю тебе счастья. У меня было три сына, а остался только один. Иляс согласился со мной, что у нашего Рифата тоже должна быть русская жена. Мой мальчик отважен и хорош собой. Он единственный наследник мурзы.
Настя слушала со смешанным чувством страха, и недоверия: единственная жена богатого татарского мурзы желает, чтобы у ее сына тоже была русская жена? Значит, старый Иляс купил рабыню для наследника?
— А где же братья твоего Рифата? — осмелилась спросить девушка.
Варвара помрачнела и отвернулась. Плечи ее чуть вздрогнули, и, когда она ответила, в голосе слышались сдерживаемые слезы:
— Не вернулись с Дикого поля… Сначала один, потом второй. Я плакала, не хотела их отпускать, но мужчина должен быть воином. Таков закон! Я хочу иметь внуков! Род Иляса не может прерваться.
— Они ходили на Русь? — ужаснулась Настя. — Русская мать отпускала своих сыновей грабить и убивать на ее родине? И ты хочешь, чтобы я легла в постель твоего сына и родила новых убийц?