Иногда, под настроение, Джоанне даже хотелось, чтобы все было именно так. «И жить стало бы намного легче, а то работаешь тут как проклятая», — думала она. Заставляя себя говорить только о деле и не отвлекаться на эмоции, она принялась обсуждать с Фрэнком Мэннерсом, что им дальше делать с полученной информацией.
День не обещал никаких особых событий, и рано вечером она уже находилась у себя в номере гостиницы, когда снова позвонил Филдинг и пригласил выпить пива и перекусить опять в пабе «Герб Дрю». Она согласилась довольно охотно. И снова Джоанна засомневалась, чего он хочет — просто поделиться с ней информацией или все-таки уболтать ее.
Вечер шел своим чередом, а этот вопрос так и не прояснился до конца.
— Вы мне нравитесь. Вы умная. И по-моему, без всяких там хитростей, — неожиданно заявил Филдинг.
— Вот спасибо, — иронично ответила Джоанна. — А как насчет вас? Ваших хитростей?
— Прост, как раз, два, три, — сказал он, одаривая ее обворожительной улыбкой.
Она улыбнулась в ответ.
— Что я здесь делаю, Майк? — спросила она.
Он пожал плечами:
— Дело передали мне. А мне нравится разговаривать с вами.
— Не надо мне лапшу на уши вешать. Я наслышана о вашей репутации.
— Какой репутации?
— Не прикидывайтесь таким наивным. Что вы не пропустите ни одной юбки.
— А вы, однако, прямолинейны.
— А вы — слишком самоуверенны!
— В любом случае в юбке я вас ни разу еще не видел. — И он окинул оценивающим взглядом ее затянутую в брючный костюм фигурку.
И снова улыбнулся. Компанейский парень. Но, когда к концу вечера с его стороны все по-прежнему осталось на уровне полунамеков, Джоанна так и не поняла, разочарована она или нет. Правда, она твердо решила сразу отшить его. Решить-то она решила, только случай не представился.
Джоанна провела в Девоне большую часть недели и вернулась в Лондон, после того как стало ясно, что никаких быстрых арестов не последует. Она попросила Мэннерса немного задержаться — просто чтобы присмотреть за ходом событий. «По крайней мере, этот негодяй хоть несколько дней не будет маячить перед глазами», — подумала она.
Джо выехала из Дартмура сразу после ланча, записав перед этим всю добытую информацию. Она направлялась туда, где ее не ждали, — или в редакцию, или в Скотланд-Ярд. Это означало, что при определенном везении домой в Чизвик она попадет в пятом часу. Она хотела попасть туда пораньше, чтобы уделить больше внимания мужу, — Джо понимала, что он совсем не избалован вниманием с ее стороны.
Пока Джоанна вела машину, она размышляла о своем замужестве. Они с Крисом, ее другом детства, были вместе с тех пор, как в семнадцать лет она отдала ему свою девственность на заднем сиденье «мини-купера». Теперь она считала тот случай чудом ловкости и не могла вспоминать о нем без улыбки. И как это часто бывает с молодыми людьми, пережившими первый сексуальный опыт вместе, они по уши влюбились друг в друга. Когда ей исполнилось девятнадцать, а ему двадцать один, они поженились. Получалось, что они женаты уже восемь лет, но об их браке нельзя было сказать, что он заключен на небесах.
Джоанна чувствовала, что она живет в том мире, к которому Крис никогда даже не приближался. Вряд ли это давало ей какое-то превосходство, вряд ли ее мир был лучше, чем его. Когда у нее бывало плохое настроение, она часто приходила к выводу, что жизнь Криса, если разобраться, была более насыщенной и полезной, чем ее собственная. Хотя внешне казалось, он остается без движения. Крис преподавал в начальной школе недалеко от их дома в Чизвике. Почти наверняка он останется учителем до конца своей трудовой жизни. Он довольствовался выпавшим ему жребием и по-своему был предан избранной профессии, хотя и не выказывал особого честолюбия. Джо не строила иллюзий по поводу мужа. Едва ли он дослужится хотя бы до заместителя директора. И возможно, именно профессия — он изо дня в день терпеливо возился с маленькими детьми — наложила на него отпечаток наивности, которая начинала раздражать Джоанну. Его представления о жизни сформировались в основном в период юношеского максимализма, поэтому только он знал, как и что должно быть. И это ее тоже раздражало. Иногда Джо казалось, что Крис не просто не имеет представления о том, что составляет ее жизнь, но и всеми силами стремится не иметь его и дальше. Разумеется, при любом удобном случае он недвусмысленно давал ей понять, как негативно он относится к журналистам. Они искажают правду, вводят в заблуждение читателей, разрушают человеческие жизни. Переубедить Криса было невозможно, и у них практически не оставалось почвы для общения.