— Вам здесь делать нечего, — вызывающе бросил ей Томми вместо приветствия.
— Послушайте, я просто хочу поговорить. Я знаю, как вы и Сэм относитесь к преступлениям такого рода, что Джимбо в вашей семье — белая ворона, разве нет? Я хочу встретиться с Сэмом и получить его комментарии.
Томми стоял, загораживая ей проход, уперев руки в бока и расставив локти. Можно подумать, что Джо стала бы прорываться в дом силой. Журналисты никогда так не поступают. Они проникают в жилища совсем другим образом. Они очень щепетильны в выборе путей, прилично одеты, обладают хорошими манерами, и у них в запасе полно чудесных историй о посторонних людях. Они используют обаяние, а не грубую силу, и «жертвы» считают их милыми и совсем не чувствуют боли — до тех пор, пока утром не достанут из почтового ящика свежую газету. Вот так входят в дом журналисты. И в любом случае, чтобы блефовать с представителем семейства О’Доннелл, ей — или какому другому писаке, любого пола, роста, веса и прочее, — надо было целиком и полностью лишиться рассудка.
— Вам здесь ничего не светит, — кратко сказал ей Томми. — К Сэму не пущу, а что до Джимбо, его уже однажды оправдали, но вы, газетчики, нашли способ, как достать его снова за то же самое преступление. А ведь это незаконно, так?
— В прошлый раз вашего брата судили за убийство. А в этот раз — за похищение и изнасилование. Это разные преступления. Разные доказательные базы. Так или иначе, но Джимбо ответит за свое преступление. Наверное, в законах можно отыскать лазейки, но с ДНК-анализом не поспоришь, и вы, Томми, отлично это знаете.
— Я-то? А что если — заметьте, я говорю если, — у Джимбо действительно был секс с этой Анжелой Филлипс? Кто докажет, что он не подцепил ее по дороге домой и они не перепихнулись у него в машине, на заднем сиденье, и что она хотела не меньше, чем он? Кто докажет, что это было не так?
— Томми, она была семнадцатилетней девственницей.
— Она могла поссориться со своим парнем. Хотела ему отомстить. Пошла с Джимбо. Потом они разошлись. Никто ничего другого не сможет доказать.
— Именно это, Томми, ваш братец и сказал детективу Филдингу, когда тот поставил его в известность о совпадении ДНК-анализов.
Томми удивленно вскинул брови.
— Вы все еще вместе? А я слышал, вы разбежались, — бросив на нее сальный взгляд, заметил он.
«Боже, неужели в этом мире нет места для частной жизни», — подумала Джоанна. Его замечание она пропустила мимо ушей.
— В суде у вас эта басня не пройдет, — сказала она ему.
— И не надо, — нагло заявил Томми, снова подмигнул Джоанне и захлопнул дверь прямо у нее перед носом.
Джоанна не знала, что и подумать. Неужели О’Доннеллы до сих пор верили, что Джимбо невиновен? Наверное, на семейном совете решили, что не стоит показывать, будто они отвернулись от своего. В любом случае игра на публику чувствовалась. И что Томми имел в виду, когда так нахально заявил: «И не надо»?
Джимбо О’Доннелл продолжал настаивать на своей невиновности, несмотря на новое неопровержимое доказательство. То, что он будет отрицать свою вину, было очевидно. Однако он даже не стал ждать, пока его вызовут повесткой, а согласился добровольно явиться в суд для защиты от частного обвинения. Что происходит?
Четыре месяца до начала слушаний Джо не видела Майка Филдинга, хотя они часто говорили по телефону. Любопытно, как сегодня Майк выглядит, через двадцать лет? Случая выяснить это не подворачивалось: дело Филлипсов удвоило ее обычную рабочую нагрузку, и семейные обязанности, какими бы они ни были, тоже отнимали время. Один-два раза по пути из Лондона в Дартмур или обратно она, правда, хотела договориться с ним о встрече, но до дела не доходило.
Позже Джо пришла к выводу, что скорее всего намеренно откладывает эту встречу. Может быть, боялась, что она пройдет холодно и тревожно. Но Майк, похоже, держался на расстоянии от нее по другим причинам: в этом деле он и так уже заступил черту и чувствовал, что дальше нельзя рисковать, вмешиваясь в ход событий.
Происходящее полностью захватило Джоанну. Она превратилась в комок нервов. Часто, лежа ночью без сна, она мучительно пыталась разгадать планы О’Доннеллов и понять, правильно ли она поступает. Слишком много было поставлено на кон. Джо понимала, что дело, за которое они взялись совместными усилиями, — крепкий орешек и Найджел Наффилд не стал бы заниматься им, если бы оно таким не было. Но также она понимала, что оно могло и сорваться. Для начала следовало учесть, что они опираются на положения закона, которые появились совсем недавно. Здесь все имело значение — и удача игроков, и профессионализм Наффилда, от которого зависело многое, и то, что другой возможности призвать О’Доннелла к ответу за преступление, совершенное двадцать лет назад, у них уже точно не будет.