Джо не совсем понимала, что делает Найджел. Очевидно, он шел по очень тонкому льду. С замиранием сердца она напомнила себе, что от Наффилда требовалось только одно, — это добиться, чтобы дело ушло в следующую инстанцию — в суд присяжных.
Как и следовало ожидать, Брайан Бернс тут же поднялся, чтобы выразить протест.
— Позволю себе напомнить уважаемому суду, что никакая попытка объявить о совпадении ДНК в разных образцах не является законной и допустимой в этом деле, так как в распоряжении экспертов нет образцов биологического материала для ДНК-анализа, взятых законным путем, — произнес он. — А таковыми могли бы считать только образцы биологического материала, специально взятые у моего подзащитного по предъявлении ему настоящего обвинения.
Леди Слейтер нахмурилась еще больше. Секретарь суда снова приблизился к кафедре судей, и началось еще одно совещание, но на этот раз говорили так тихо, что Джоанна не разобрала ни слова.
— Это и есть то самое заявленное новое доказательство, на которое вы ссылались ранее, мистер Наффилд, да? — наконец спросила председатель суда.
— Частично, ваша честь, — признал Наффилд.
— Но коллеги считают — и я с ними согласна, — что такие доказательства неприемлемы.
Наффилд расправил плечи и самым драматичным голосом — по-видимому, он полагал, что так произведет максимальное впечатление, — произнес:
— На этой стадии и в этом суде — да, ваша честь. Однако, если ваша честь примет решение передать дело в следующую судебную инстанцию, это позволит получить у ответчика приемлемые образцы для ДНК-анализа. У меня есть основания полагать, что такие образцы неумолимо свяжут его с Анжелой Филлипс. Это и есть то самое новое доказательство, на которое я ссылался.
— Но, мистер Наффилд, вы отлично знаете, что мы можем вынести приговор только на основании доказательства, которое приемлемо в этом суде.
Конечно, он знал. Но Найджел Наффилд также знал наверняка, что от него требуется.
— Действительно так, ваша честь, — пророкотал он. — Поэтому я хотел бы спросить ответчика официально, не согласится ли мистер О’Доннелл пройти ДНК-анализ добровольно — возможно, в форме анализа крови, — результаты которого впоследствии считались бы приемлемыми в любом суде. Разумеется, если мистер О’Доннелл, защищаемый моим ученым коллегой, чист перед законом, то он незамедлительно согласится, чтобы поставить в этом деле точку раз и навсегда.
Джо посчитала этот ход довольно убедительным, а манера Наффилда говорить уверенно и авторитетно внушала легкий трепет. Поистине этот человек не знал, что такое неудача.
Не успела Джоанна проникнуться нескрываемой уверенностью Наффилда, как со своего места вскочил Брайан Бернс:
— Ваша честь, мой подзащитный был бы счастлив сдать кровь на анализ, но, к сожалению, у него фобия, страх перед иглоукалыванием. Это, как ваша честь, несомненно, знает, медицинский факт, и мой подзащитный страдает упомянутой фобией с раннего детства.
Джоанна не верила своим ушам. Какая нелепость! Однако, похоже, все присутствующие в зале суда отнеслись к этому протесту совершенно серьезно. С дурным предчувствием Джоанна вспомнила дело одного известного журналиста с Флит-стрит: когда его арестовали за вождение в нетрезвом виде, он отказался сдавать кровь на анализ, сославшись на эту фобию, и его оправдали.
Глядя на большого, крепкого О’Доннелла, смешно было бы даже предположить такое.
Но с леди Слейтер совершенно неожиданно эта басня не прошла.
— Мистер Бернс, вам известно, что существуют и другие способы получения биологического материала для ДНК-анализа? Ваш подзащитный не согласен и на них? — ледяным тоном поинтересовалась она.
«Слава богу! — подумала Джоанна. — Может, она и не любит Европу, но она — не дура. Возможно, Наффилду еще удастся отбить этот мяч».
— Ваша честь, нам обоим следовало бы признать, что мой подзащитный достаточно натерпелся оскорблений, — ответил Брайан Бернс. — Это дело было сфабриковано против него людьми, которые не желают принять оправдательный вердикт суда, состоявшегося двадцать лет назад. Мой подзащитный — невиновный человек и принципиально не соглашается проходить какие-либо тесты.
Это выступление не убедило ни одного из судей. На мгновение Джо почти воспрянула духом, но обольщаться не стоило.
Со стороны все выглядело так, словно Брайан Бернс играет с судьями в какую-то игру. «Может, и играл, он же — адвокат», — размышляла позже Джоанна. А затем он выложил свою козырную карту. Туза.
— В любом случае, ваша честь, я настаиваю на том, что если бы даже новый ДНК-анализ был в наличии, независимо от того, был ли он сделан с согласия моего подзащитного или без оного после вынесения приговора, такой образец все равно остается неприемлемым доказательством. Я должен привлечь внимание уважаемого суда к делу Майкла Уэйера, обвинение которого в убийстве было обжаловано и отменено апелляционным судом в мае этого года на том основании, что, хотя обвинение и предложило в качестве доказательства ДНК-анализ еще одного образца, взятого, когда Уэйера арестовали за убийство, без первого образца, неправомерно взятого в ходе расследования преступления, не связанного с убийством, его бы никогда не «привязали» к месту убийства.
Судьи выглядели немного сбитыми с толку. Секретарь снова подошел к кафедре судей. И снова последовали две или три минуты тихих неразборчивых переговоров и киваний.
«Все губит правило, что образец для ДНК-анализа нельзя использовать ни в каком другом расследовании, кроме того, для которого он взят, — думала Джо. — Теперь сиди тут и смотри, как наука, а вместе с ней и правосудие превращаются в ничто». О деле Майкла Уэйера она даже не слышала, и Наффилд, похоже, тоже. Постепенно Джоанна утверждалась в мысли, что их адвокат выполнил свое домашнее задание не на «отлично». Наверное, в своей блестящей карьере он уже давно достиг той стадии, на которой перестал верить, что может проиграть. И у Джо вдруг ясно промелькнуло в голове, что, возможно, как раз это дело наконец и сработает против него и всех, кто поставил на карту последнее, чтобы снова попытаться отправить О’Доннелла за решетку. У нее оборвалось сердце.
Защита О’Доннелла, не теряя времени, развивала свой успех.
— Мой подзащитный и без того временно поступился своими правами, придя сегодня сюда по доброй воле… — в течение нескольких минут монотонно бил в одну точку Брайан Бернс.
Затем он повернулся к О’Доннеллу, который каким-то образом ухитрился снова натянуть маску оскорбленной невинности, что так раздражала Джо все эти двадцать лет, и попросил его объяснить уважаемому суду, почему он не признает себя виновным.
— Потому что я никогда не прикасался к этой Анжеле Филлипс, а уж тем более не причинял ей вреда, — заявил О’Доннелл, явно ожидавший этого вопроса. — Я невиновен. Однажды меня уже судили и оправдали. По закону я вообще не должен больше привлекаться к суду по этому делу, это мое право. Но против меня выдвинули это дутое обвинение — простите за прямоту, ваша честь. Если бы оно не было дутым, зачем тогда частное обвинение? Королевская прокурорская служба давно засадила бы меня, разве я не прав? Это же ясно как день.
Откуда берутся такие чудовищные наглецы, было выше понимания Джо. Но откуда-то берутся, вне всяких сомнений.
Затем последовал короткий монолог леди Слейтер о том, чтобы О’Доннелл ни на мгновение не смел подумать, что дело, которое слушается в ее суде, дутое. И что, возможно, он еще обнаружит, что полномочия, которыми обладает этот суд, тоже не дутые. Выражение лица О’Доннелла стало немного заискивающим. Но по виду двух других судей Джо заподозрила, что его слова произвели желаемый эффект, — по крайней мере на них. Ей совсем, совсем не нравилось, как развиваются события. Она не могла не признать, что О’Доннелл держится хорошо. И приходила в ужас при мысли, что еще может произойти дальше.
И ее предчувствие оправдалось. Мистер Бернс весьма умело подвел к мысли, что частное обвинение не только оскорбительно по отношению к его подзащитному, но и якобы незаконно.