– Нет. Вы…
Кардони прижал ее к стене и наклонился к ней так близко, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица перепуганной медсестры. Зрачки расширились, вены на шее вздулись.
– Не смей никогда мне возражать.
– Винсент, ты соображаешь, что делаешь?
Хирург круто повернулся. К нему подошла высокая женщина спортивного телосложения с рыжеватыми волосами. На ней было свободное коричневое платье и белый врачебный халат. Холодные глаза, которые она не сводила с хирурга, были цвета яшмы.
Кардони в ярости повернулся к ней:
– Это не твое дело, Джастин.
Женщина остановилась в двух шагах от Кардони.
– Убери от нее руки, или я позабочусь о том, чтобы тебя вызвали на дисциплинарную комиссию. Не думаю, что ты выдержишь еще одну жалобу, тем более что в данном случае свидетелей полным-полно.
– Какие-нибудь проблемы, доктор Касл?
Джастин взглянула на широкоплечего мужчину в зеленом хирургическом халате, который остановился рядом с ней. Черные буквы на белой табличке, приколотой к груди, сообщали, что это доктор Энтони Фиори.
– Нет никаких проблем, потому что доктор Кардони уходит, – сказала Джастин, переводя взгляд на Кардони. На виске хирурга заметно бился пульс, все его тело было напряжено, но он внезапно заметил собравшуюся толпу и отпустил локоть медсестры. Джастин подошла к нему поближе и присмотрелась к его глазам.
– Бог ты мой, – сказала она тихо, но достаточно громко, чтобы стоящие поближе ее расслышали. – Ты что-то принимал? Ты оперировал под кайфом?
Кулаки Кардони сжались. На мгновение показалось, что он сейчас ударит Джастин. Затем он повернулся и ушел, проталкиваясь через толпу зевак. Сандовски сползла по стене на пол. Фиори поймал ее.
– Вы в порядке? – мягко спросил он.
Она кивнула, продолжая плакать.
– Давайте пройдем куда-нибудь, где поменьше народу, – предложила Джастин, беря медсестру за руку и уводя в боковую комнату, где иногда отдыхали стажеры. Она усадила дрожащую женщину на узкую металлическую койку, стоявшую у стены, и села рядом. Фиори принес ей стакан воды.
– Что случилось? – спросила Джастин, когда Сандовски немного успокоилась.
– Он говорит, что я поменяла местами флаконы с лекарством, но это неправда. Он наполнил шприц не глядя.
– Помедленнее. Я не улавливаю.
Медсестра глубоко вздохнула.
– Вот так-то лучше. Расслабьтесь.
– Доктор Кардони оперировал на кистевом суставе. Надо ведь провести анестезирование руки перед операцией.
Джастин кивнула.
– Затем обработать рану перекисью водорода, прежде чем зашивать.
Джастин снова кивнула.
– Лидокаин и перекись водорода находились в двух флаконах, стоящих рядом. Доктор Кардони настоял на том, чтобы самому наполнить шприц. И он не посмотрел.
– Он ввел пациенту перекись водорода вместо лидокаина? – изумленно спросила Джастин.
– Я пыталась сказать ему, что он спутал лекарства, но он велел мне заткнуться. Затем миссис Мэньон, пациентка, начала жаловаться на жжение, тогда он сделал ей еще один укол, и потом она закричала.
– Не могу поверить, – сказала Джастин, с недоумением качая головой. – Как мог он перепутать перекись водорода с лидокаином? Одна жидкость прозрачная, в другой есть пузырьки. Это все равно что спутать шампанское с водой.
– Я действительно пыталась сказать ему, но он не слушал. Не знаю, что бы случилось, если бы доктор Мезлер не остановил его. Я не виновата. Клянусь, я не путала флаконы.
– Вы хотите подать жалобу? Я вас поддержу.
Сандовски, похоже, перепугалась.
– Нет-нет. Я ведь не должна, верно?
– Сами решайте.
В глазах медсестры читался страх.
– Вы ведь сами не станете докладывать, верно?
– Нет, если вы этого не хотите, – успокоила ее Джастин.
Голова Сандовски опустилась, она снова заплакала.
– Я его ненавижу. Вы понятия не имеете, какой он, – вымолвила она сквозь рыдания.
– Еще как имею, – сказала Джастин. – Этот негодяй – мой муж.
Фиори явно удивился.
– Мы разошлись, – добавила Джастин.
Она протянула медсестре бумажную салфетку.
– Идите домой и отдохните остаток дня, – предложила она. – Мы договоримся со старшей медсестрой.
Сандовски кивнула, а Фиори позвонил и договорился, чтобы ее отпустили с работы.
– С ним надо что-то делать, – сказала Джастин, как только медсестра ушла.
– Ты всерьез сказала, что Кардони оперирует под кайфом?
Джастин взглянула на Фиори и покраснела.
– Он не может протянуть и дня без кокаина. Его скоро обвинят в преступной небрежности. Я чувствую, что он кого-нибудь убьет, если не принять меры. Я ведь не могу вмешиваться. Он хирург, а я всего лишь стажер. И я подала на развод. Никто не воспримет меня всерьез.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – задумчиво сказал Фиори. – Ты ничего не сможешь сделать. Особенно если эта сестра не подаст жалобу.
– Я не могу ее просить. Она напугана до смерти.
Фиори кивнул.
– Кстати, спасибо тебе за то, что вмешался. Трудно сказать, что бы Винсент сделал, если бы тебя там не было.
Фиори улыбнулся:
– Ты выглядела так, будто в помощи не нуждаешься.
– Все равно спасибо.
– Мы, бедные стажеры, должны держаться вместе. – Фиори взглянул на настенные часы. – Ой, мне пора бежать, иначе я опоздаю на свидание с опухолью.
Красивый стажер решительным шагом направился прочь по коридору. Джастин Касл следила за ним, пока он не скрылся за поворотом.
4
У Мартина Брича были редеющие светло-русые волосы, тусклые, водянистые карие глаза и бледная кожа, как у человека, редко бывающего на свежем воздухе. У него был ужасный вкус в одежде. Он носил оранжевые или зеленые брюки с цветастыми пиджаками и яркими широкими галстуками, давно вышедшими из моды. В таких нарядах он выглядел глупо, но Мартину было на это наплевать. К тому моменту, когда его недруги могли осознать, что недооценили его, они чаще всего были уже мертвы.
Брич начал свою карьеру с того, что калечил людей для Бенни Ди, но он был слишком умен, чтобы долго заниматься такой непрестижной работой. Сейчас Брич руководил самой эффективной и безжалостной преступной организацией на Северо-Востоке. Никто не знал, где скрывается Бенни.
Правая рука Мартина, Арт Прочаска, был гигантом с толстыми губами, широким носом и тонкими, как будто нарисованными карандашом бровями. Ходили слухи, что в те дни, когда он собирал дань для воровской шайки, он пользовался своей большой головой, чтобы вырубить должника, причем делал это эффективнее, чем электрошокер. Умом, как у Брича, Прочаска не отличался, но разделял его пристрастие к насилию. Когда Мартин поднимался вверх в уголовном мире, то захватил с собой единственного человека, которому доверял.
Прочаска, хромая, вошел в офис Брича с задней стороны клуба «Джунгли» и уселся у письменного стола напротив босса. Он повредил ногу, когда свалился на асфальт, спасаясь от машины Клиффорда Гранта в аэропорту. Офис был крошечным, мебель хлипкая, купленная на распродаже. Тонкие, будто из картона, стены украшали фотографии голых женщин и календарь автомобильной компании. Из стрип-клуба доносилась такая громкая музыка, что трудно было разговаривать. Брич хотел, чтобы клуб выглядел занюханным, чтобы налоговое управление США даже не подозревало, какие деньги здесь крутятся.
– Итак? – спросил Брич.
– Грант пропал. Мы побывали у него дома и в больнице. Никто не видел его после того, как он скрылся от полицейских.
Брич сидел очень тихо. Тому, кто его не знал, он мог показаться расслабленным, но Прочаска знал, что в нем кипит ярость.
– Это плохо, Арти. Меня кинули на четверть миллиона баксов, я потерял свой доход и репутацию из-за этого урода.
– Если бы он не рванул с места вместе с этим сердцем, нас бы замели.
Брич смотрел на Прочаску достаточно долго, чтобы гигант опустил глаза.