– Я могу идти? – осторожно спросил Лок.
Капитан поиграл его паспортом, открывая и закрывая документ с хмурым выражением на лице. Как много было ему известно? Возможно, у него не было описания Лока, но он знал, что ищут какого-то американца. Жара в маленьком пространстве прицепа стала почти удушающей. Метель словно куда-то отдалилась, несмотря на подрагивание рессор под порывами ветра. Секунды неимоверно растянулись, как будто время утекало в трещину между ними.
Затем капитан швырнул паспорт по столу к Локу.
– Хорошо, мистер Эванс. Можете продолжить усилия по спасению своей карьеры. Сержант, проводите джентльмена на улицу.
– Спасибо, – Лок встал и направился к двери. Сержант подошел к нему, на ходу оправляя тулуп и закинув за спину автомат, спустился по ступеням за спиной Лока и проводил его до машины. Заметив его приближение, двое рядовых мгновенно выпрямились.
– Она ваш шофер, так? – спросил сержант.
– Да, разумеется.
Они стояли возле автомобиля. Лицо Марфы напоминало восковую маску, скованную холодом и напряжением.
– Вы торопитесь?
– Да. Я... V Сержант задумчиво постучал по крыше автомобиля, наклонился над задним колесом и зажал воздушный клапан большим и указательным пальцами. Он поднял голову. На его лице появилось вороватое выражение, глаза алчно блестели.
– О'кей, сколько вы хотите? – спросил Лок, но тут же вспомнил, что сперва нужно немного поломаться. – Капитан знает, что вы играете в эти игры?
– А вы собираетесь сказать ему?
– В этом городе все прогнило насквозь! – сквозь зубы пробормотал Лок.
– Людям тоже нужно жить, – философски заметил сержант.
Лок вынул из кармана бумажник и извлек из него две десятидолларовых купюры. Сержант покачал головой. Лок добавил еще десятку. Стряхнув снег с плеч, сержант поднялся на ноги и забрал деньги, тут же исчезнувшие в его перчатке.
– Приятной поездки, – он с улыбкой распахнул дверцу и встал рядом, словно швейцар из отеля.
Лок тяжело опустился на заднее сиденье. Дверца за ним захлопнулась. Марфа молчала.
– Поезжай очень медленно, – распорядился Лок, пытаясь унять нервную дрожь. Рука сержанта поднялась, и шлагбаум скопировал его жест неторопливым, плавным движением. Взвизгнули покрышки.
– Я сказал – медленнее, черт побери! – закричал Лок.
Автомобиль проехал под шлагбаумом. Через несколько секунд, когда Лок оглянулся, огни дорожного поста уже едва виднелись за снежным маревом. «Кадиллак» постепенно увеличивал расстояние между ними и опасностью.
– Извини, – пробормотал Лок. – Мне очень жаль, что я сорвался.
Женщина снова промолчала. Лок не чувствовал ни облегчения, ни радостного предвкушения схватки, – лишь крайнюю усталость. Развязка близилась.
14. Зимний блюз
Даже в Афганистане в самый разгар зимних бурь горы иногда проглядывали из-за пелены дождя со снегом, знакомые и неумолимые, как сама война. Здесь не было ничего подобного. Не было даже настоящего ландшафта. Плоская, пустая тундра, начинавшаяся от периметра ограды аэропорта Нового Уренгоя, тянулась на север вплоть до Обской губы и Карского моря.
Лок трясся от холода на заднем сиденье «кадиллака». Включенный обогреватель был не более чем бесполезным жестом, бессильным протестом против окружавшего их ледяного безмолвия. Руки Марфы, казалось, примерзли к рулевому колесу. Радиотелефон Дмитрия – или майора? – был прижат к онемевшей щеке Лока, поросшей жесткой трехдневной щетиной. За оградой, у которой Марфа остановила автомобиль, самолеты казались маленькими и потерянными, как чайки, пережидавшие шторм на неподвижном паковом льду.
– Вы думаете, это осуществимо? – спросил Лок, чуть не потеряв дар речи от услышанного. По-видимому, встреча с капитаном ГРУ расшатала его нервы в большей степени, чем он предполагал. Но было и другое объяснение. План Воронцова казался безумной затеей, смертельной гонкой в переулке, который заканчивался тупиком.
– Как только мы это сделаем, обратного пути не будет, – добавил он.
– Другого способа не существует, – терпеливо объяснил Воронцов. – К тому же в этом случае нам не придется сражаться с людьми Бакунина. Мы прибыли сюда час назад, и Любин уже провел разведку местности. Он насчитал три бронетранспортера, полдюжины «УАЗов» и даже самоходную артиллерийскую установку, правда, зачехленную. По самым скромным оценкам, там около пятидесяти солдат. Лок, я предлагаю не соваться в здание аэропорта, – в тоне Воронцова слышалась болезненная, циничная ирония.
– Ладно, ладно! – раздраженно выпалил Лок. – Я просто утверждаю, что в вашем плане не предусмотрено никакой возможности отступления.
– Все замкнуто на Тургеневе. Если он будет там, то мы сможем использовать его, чтобы выбраться на волю или хотя бы остаться в живых. Если мы не сможем взлететь... черт возьми, Лок, это же самолет! Вы не забыли?
– Вы полагаете, Бакунин только помашет нам ручкой на прощание?
– Бакунин получает деньги и распоряжения от Тургенева. Тургенев же наделяет его реальной властью. Как только мы захватим Тургенева, в игре наступит перелом. Если, конечно, ты позволишь Тургеневу остаться в живых, Лок. Дмитрий, Любин, Марфа... – голова женщины дернулась при звуке ее имени, – все мы доверим тебе свои жизни, как только поднимемся на борт самолета. Можем ли мы полагаться на тебя?
Предложение было до абсурда простым, хотя и не нравилось Локу. Ему приходилось либо согласиться оставить Тургенева в живых, либо покончить со всеми, кого он считал своими союзниками. У Воронцова не имелось иной возможности получить нужные ему доказательства. Лок стукнул кулаком свободной руки по колену и больно вдавил костяшки пальцев в мышцы бедра. Больше всего на свете ему не хотелось этого: сохранить Тургенева в качестве заложника, Тургенева, продолжающего жить и дышать, Тургенева, попавшего в Москву или в любое другое место, где у него наверняка будет достаточно денег и связей для подкупа и побега. Лок понимал, что ему придется выпустить Тургенева из своих рук. Смерть Бет так и останется неотомщенной.
– Лок, вы слушаете? Каков ваш ответ?
– Проклятие, он же ускользнет от правосудия! – плачущим голосом воскликнул Лок. Марфа пораженно выпрямилась и посмотрела на него.