Она делает глубокий вдох, что, на мой взгляд, только затрудняет сопротивление тому, чтобы взять ее прямо здесь и сейчас. Но я должен ждать. Это то, как все делается. И я могу подождать. Ненадолго, но могу.
Наконец она кивает.
— Решение за мной?
Я ворчу в ответ, не соглашаясь на это, и снова завожу машину.
Войдя в хижину Роарка, Холли с удивлением видит Каллэна и его пару Сестину. Сестина быстро обнимает ее и ободряюще улыбается. Схватив ее за руку, я веду ее мимо Роарка, который сидит в своем кресле и улыбается, когда мы приближаемся к нему. Проходим Лобо и Арта вместе со всеми остальными из Пакта. Тулак где-то здесь, наблюдает за нами. Я знаю его запах. Но, как обычно, он не хочет, чтобы его видел кто-то, кого он еще не знает и не доверяет.
Роарк здесь как лидер, чтобы убедиться, что спаривание завершено узами крови, как он это делает со всеми спаривающимися парами. Он знал, что это произойдет, потому что на днях я подошел к нему один, когда он рассказал о своих опасениях по поводу того, почему я веду себя странно. Все делились с ним своими опасениями, думая, что я расскажу об этом, и впервые в жизни я это сделал.
— Почему это кажется таким важным? — шепчет Холли, не понимая, что все Волки в комнате ее слышат. Я усмехаюсь, когда вижу, что все мои братья притворяются, что это не так.
— Потому что важно. Я требую тебя, спариваюсь с тобой перед Пактом. Ты навсегда останешься моей парой.
— Ты принимаешь его как свою пару, Холли? — спрашивает Роарк. Судя по ее вопросу, он не уверен, осознает ли она, насколько это серьезно.
Холли долго смотрит на меня, прежде чем повернуться.
— Да, — говорит она, кивая. — Подожди, это то, что я сказала?
Все Волки посмеиваются, когда я поднимаю ее так быстро, что она визжит. Я сажаю ее на ближайшую поверхность, которой оказывается стол Роарка.
— Что именно должно произойти? — говорит Холли, прижимая руку к моей груди.
— Я собираюсь трахнуть тебя, — рычу я. — Окончательно.
— Гм… я не люблю, когда люди смотрят… — говорит Холли, избегая зрительного контакта с Каллэном, но встречаясь глазами с Сестиной. — Не то чтобы я действительно пробовала… — быстро добавляет она, когда я рычу от самой мысли, что она могла переспать с кем-то другим.
Ее глаза бегают по комнате, и я знаю, что она слишком много думает об этом. Если мысли продолжат крутиться в ее голове, она убежит, и мне придется ее поймать.
Я хватаю ее за подбородок и притягиваю ее лицо, чтобы посмотреть на себя, ища утешения глазами.
— Все будет хорошо.
— Они же не… присоединяться или что-то в этом роде, верно? — шепчет она.
Все самцы в комнате коллективно вздыхают, бормоча проклятия, надеясь, что я сохраню контроль над своим зверем на ее вопрос. Никто на нее не претендует, но ее слова все равно подстегивают его. Бля, присоединятся? Если бы кто-нибудь прикоснулся к ней, я бы разорвал их на части.
— Нет, совсем нет, — торопливо говорит Сестина. Иногда я забываю, что ей пришлось пройти через то же самое. — Это не будет странно. Обещаю. Он сделает это, и как только ваша связь будет установлена, мы все уйдем.
Ни один мужчина в комнате не сдвинулся ни на дюйм, не желая, чтобы мой зверь подумал, что они бросают мне вызов ради нее.
Я толкаю Холли обратно на стол, устраиваясь между ее ног, как и в ту ночь, когда ее укусила змея. Как бы мне ни хотелось трахнуть ее прямо в эту секунду, я замедляю себя, захватывая ее губы в нежном поцелуе. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза, чтобы убедиться, что она на той же странице.
— Ты хочешь меня? Хочешь этого? — я спрашиваю. Моя грудь болезненно сжимается, зная, что она может сказать «нет».
— Да, я здесь, не так ли? — Холли говорит с улыбкой. — Как бы безумно все это ни было, я хочу тебя и хочу, чтобы эта связь была завершена.
Это все, что мне нужно. Я держусь за свою похоть и хочу, чтобы она вырвалась на свободу. Я срываю с нее штаны, а ее глаза расширяются от шока. Она машет руками, чтобы прикрыться, но я останавливаю ее.
— Не прячься от меня, — говорю я ей. Я тщательно целую ее, прежде чем отстраниться. — Это просто мы. Сосредоточься на мне.
Я провожу руками по ее рубашке, отбрасывая ее в сторону, прежде чем разорвать ее лифчик посередине.
— Эй, он мне нравился, — жалуется она, когда ее сиськи высвобождаются.