— В данный момент я безработная.
— Я думал, ты уехала отсюда, чтобы стать каким-то крутым агентом по недвижимости.
— Какое-то время я занималась недвижимостью. Затем начала инвестировать в другие компании в окрестностях Бостона. В конце концов я основала косметическую компанию. И продала ее три недели назад, так что… осталась без работы.
— Заработала пару центов и решила уволиться в день зарплаты. — Я усмехнулся. — Типично.
Именно это она и сделала здесь. Джемма получала хорошую зарплату, но, когда ей пообещали что-то большее, она сбежала, оставив свою лучшую подругу в слезах. И показала мне именно то, чего она хотела от меня — покататься между простынями и получить пару оргазмов — ничего больше.
Джемма выжидающе смотрела на меня, когда я вышел из стойла.
— Если ты считаешь двенадцать миллионов долларов парой центов, то да. Я уволилась в день зарплаты.
От этой цифры у меня подкосились ноги.
Она это увидела. Уголок ее рта приподнялся, когда я прошел мимо нее, чтобы убрать гребень и взять попону.
Двенадцать миллионов долларов — немалое достижение для ребенка, который жил на свалке, хотя я бы не сказал ей ничего похожего на комплимент.
Кэтрин рассказала нам о своей жизни в детстве. Как она убежала из дома, испуганная и потерявшая надежду, пока другие дети не приняли ее в свою семью — Джемма была одной из них.
Они жили на свалке, черт возьми. Джемма и Кэтрин соорудили палатку из листового металла, брезента и всего, что смогли найти, и годами спали на земле.
Моей лошади жилось гораздо лучше.
Но, глядя на Джемму, вы бы никогда этого не поняли. Она держала плечи прямо. А подбородок высоко. Она была такой же блестящей, как мои воскресные ботинки, и такой же утонченной, как любой из богатых людей, которые выкладывают тысячи долларов, чтобы каждое лето проводить здесь гламурные мероприятия.
И, черт возьми, меня переполняла гордость. Двенадцать миллионов долларов. Она этого добилась. Она дала себе слово никогда больше не спать на земле.
— Почему тебя беспокоит, что я здесь? — спросила она, когда я вернулся с попоной.
— Потому что, — пробормотал я.
Потому что она отвлекала меня. Потому что, когда она была здесь, я не мог ясно мыслить. Потому что ее карие глаза были такими очаровательными, и, если бы я позволил себе, я бы снова увлекся ею.
Она скоро уедет, погнавшись за очередным долларом или безумным приключением, оставив меня одного гадать, какой мужчина сможет заставить ее остаться.
Уж точно, черт возьми, не я.
Мы не разговаривали, пока я седлал Спрайт. Она последовала за мной, когда я вывел лошадь из стойла на арену и остановился у ворот.
— Пройдись с ней по кругу, чтобы разогнать кровь.
— Хорошо. — Джемма кивнула, взяв кожаные ремешки в свои изящные ручки. В лучах утреннего солнца ее блестящие ноготки заблестели, чистые и бледно-розовые.
Мои были постоянно в грязи.
Пока она выгуливала Спрайт, я поспешил в свой кабинет и схватил шляпу. Затем написал Рори записку, чтобы он смазал мамино седло перед обедом. Он был в сарае, убирал беспорядок, который дедушка принес вчера на четырехколесном велосипеде, и инструменты, которые он не убрал.
Если я проведу этот урок с Джеммой, у меня будут две недели без дедушки, вмешивающегося в мои планы.
Теоретически.
Кэтрин была хороша в управлении дедушкой, но и она не была всемогущей. А он был непредсказуем. Но Спрайт была оседлана, как и Пазл, поэтому я решил довести дело до конца.
Глубоко вздохнув, я вернулся на арену. Обычно индивидуальные занятия длились два часа, но на этот раз будет максимум девяносто минут.
Джемма не услышала, как я подошел. Копыта Спрайт глухо стучали по мягкой земле, пока Джемма водила ее по кругу, и этот шум заглушал звук моих собственных шагов.
— Ладно, Спрайт, — сказала Джемма. — Помоги мне. Не выставляй меня перед ним полной дурой. Пожалуйста.
Я застыл на месте. То, как она умоляла животное, уязвимость в ее голосе… Черт. Она проделала огромную работу, чтобы сохранить уверенность в себе, но слышать, как она умоляет лошадь. Возможно, она была не такой непреклонной, какой притворялась.
И, возможно, я вел себя как придурок, наказывая ее за ошибку десятилетней давности.
Пазл, ублюдок, выбрал именно этот момент, чтобы фыркнуть, и привлек внимание Джеммы. Когда она заметила, что я подслушиваю, нежное выражение, которое было у нее при общении со Спрайт, стало жестче.
— Достаточно. — Я сократил расстояние и подтянул подпругу у Спрайт. Затем кивнул Джемме, чтобы она следовала за мной к левому боку лошади, где я придержал для нее стремя. — Вставь ногу. Руку на луку. Поднимайся.