На пятизвездочном горном курорте, где номера были забронированы заранее и на длительный срок, было не так много посетителей. Но когда гости все-таки проходили через вестибюль, было приятно, что их кто-то встречал — помимо лося Клайва.
После подписания нескольких документов о приеме на работу и краткого инструктажа по компьютерной системе Аннабет оставила меня одну, пообещав, что через несколько минут мне станет скучно.
Она не ошиблась.
Но скучать на ресепшене было лучше, чем в своем номере.
Я потратила пару часов, знакомясь с компьютерной системой, изучая календарь мероприятий и программное обеспечение для бронирования, которые были относительно интуитивно понятны. В полдень Кэрол принесла мне с кухни сэндвич с ветчиной — это была моя оговоренная с Аннабет зарплата — и поела со мной за стойкой.
Мы поговорили о Джейке и ранчо, и о том, как ей хотелось, чтобы Кэш открыл свои чертовы глаза.
Она не стала вдаваться в подробности. Не то чтобы ей это было нужно.
После обеда она вернулась к работе, делая то, что делала Кэрол, а я заняла свое место за стойкой. Несколько гостей вошли в вестибюль, и когда они это сделали, я помахала им рукой и поинтересовалась, как прошел их день. Я раскладывала пасьянс, время от времени играя в гляделки с Клайвом — он выиграл два из трех, — пока часы не приблизились к пяти, моя смена не закончилась, и не пришло время отправиться в свой номер, чтобы привести себя в порядок перед ужином.
Я только выключила компьютер, когда за дверью послышались шаги, и это подняло мне настроение в предвкушении встречи с еще одним редким гостем. Я расправила плечи и приготовилась улыбнуться, но, когда дверь открылась, выражение моего лица изменилось.
— А, это ты.
Истон прищурился, входя в вестибюль.
— Что ты делаешь?
— Работаю.
Его челюсть дернулась.
— Что?
— Я работаю. Кэтрин наняла меня сегодня утром.
— Черта с два она это сделала.
Я закатила глаза.
— Я здесь, Истон. Смирись с этим.
Он одарил меня своим знаменитым молчаливым, задумчивым взглядом.
— Я не уйду. — Пока.
— Потому что тебе больше некуда идти, так что ты просто будешь ошиваться у нас здесь, пока не будешь готова уехать.
— Я не буду ошиваться. — Какой придурок. — Но да, в данный момент мне больше некуда пойти, так что, похоже, тебе придется остаться со мной.
Он выгнул бровь и направился прямо к лестнице. Разговор окончен. Я была свободна.
Я не позволила себе смотреть, как он уходит.
Гррр. Никто никогда не выводил меня из себя так быстро, как Истон. На днях я собираюсь сделать что-нибудь, что сотрет это суровое, непоколебимое выражение с его красивого лица.
Когда-то я так отчаянно хотела встретиться взглядом с этим мужчиной. Я была девятнадцатилетней девушкой, которая пыталась не обращать на него внимания, когда он входил в комнату. Той, которая старалась не смотреть на него, потому что это глубоко ранило, потому что он ни разу не смотреть в ответ. У Истона всегда были дела поважнее, чем возиться со мной.
Мало что изменилось.
Кроме меня.
Мне больше нечего было доказывать. Я показала миру, что я чего-то стою. Я оставила свой след, добилась успеха и славы.
И на горьком опыте убедилась, что это место было таким же пустым, как и дом, где я родилась.
Это путешествие было посвящено поискам настоящей жизни. Жизни, которую нельзя купить за деньги.
Я хотела того, чего у меня никогда не было.
Семью. Любовь. Мир.
Гнаться за богатством было легко. Я могла это сделать — я уже сделала это.
Не было простого способа обрести спокойствие и защищенность, которые приходят с любовью и семьей. Люди либо рождаются с этим, либо нет. Для тех из нас, у кого этого не было, впускать других означало показывать свои слабости. Доверять другим означало, что ты веришь, что они не разобьют тебе сердце.
Концепцию было достаточно легко понять. Мы с доктором Брюэром много лет говорили о моем таланте сохранять эмоциональную дистанцию с окружающими, даже с друзьями. Проблема была во мне. Решение тоже было во мне.
Но позволить кому-то разделить твою жизнь… это может перевернуть все с ног на голову.
Потому что доверие часто предается, и невинность может быть отнята, когда человек, которому ты доверяешь, не защищает тебя.
Как мать.
Мать, которая позволила мужчине вытащить ее пятнадцатилетнюю дочь из спальни просто потому, что парень хотел, чтобы его видели, пока ему делают минет.
Цепи, сковавшие мое сердце, были вызваны ее предательством.