Поскольку олени всегда считались «княжеской» дичью, то их с давних пор было принято дарить в качестве ценного подношения. В 1661 и 1662 годах в Неймарке отловили 159 оленей и отвезли на корабле в Лондон.
Европейские благородные олени сейчас сильно размножились в Аргентине, Австралии и особенно в Новой Зеландии. Наши охотоведы одно время воображали, что отечественная благородная дичь станет более рослой и статной, если ввезти из Северной Америки вапити или из Восточной России маралов. Вапити хотя и крупнее европейских оленей, однако европейские охотники вскоре потеряли к ним всякий интерес, потому что выглядят они менее импозантно: в период гона у них не отрастает на шее пышная грива, да и клич у них какой-то жалкий, писклявый, скорее свист, а не рев… Кровь ввезенных когда-то в Европу чужеземных оленей в нашей современной благородной дичи присутствует в очень малом количестве. По-видимому, те оказались неустойчивыми по отношению к европейским болезням и паразитам.
500 или 1000 лет тому назад у германских охотников было больше возможности раздобыть себе в качестве охотничьего трофея сильно ветвистые рога, чем сегодня. Отчасти это объясняется тем, что наши олени теперь, не по своей воле, стали чисто лесными животными, в то время как по природе своей они предпочитают открытые кустарниковые пространства или редколесье.
Самые крупные олени Европы обитают сейчас в Карпатах, на Балканах, и вообще ареал их отодвинулся дальше к востоку.
Обожающие всяческую роскошь и помпезность властители мира сего не раз пытались запрячь благородных оленей в свои повозки. Первым, кому удалось этого добиться, был император Марк Аврелий, который во время триумфального шествия в честь победы над Пальмирой восседал на колеснице, запряженной четырьмя ручными оленями. После этого животные были принесены на Капитолии в жертву богу Юпитеру. Много позже барон Пюклер как-то проехался в Берлине по Унтер-ден-Линден на упряжке из шести благородных оленей. Во всех таких случаях речь идет о кастрированных животных, обращаться с которыми значительно легче и безопаснее. Если кастрация произведена в момент, когда у оленя на голове крупные ветвистые рога, то он их уже никогда не сбросит; если же тогда, когда он их только что потерял, то они больше не отрастут.
Французский наместник Люстик, правивший во времена Наполеона в городе Касселе, 15 августа, в день рождения Наполеона, организовал катание на оленьей упряжке. Четыре оленя, запряженные в коляску, внезапно понесли. Все сидевшие в коляске пассажиры в ужасе повыскакивали на ходу. Вернувшись пешком и зайдя в конюшню, люди застали там всю упряжку оленей в полном составе — олени явились туда значительно раньше своих пассажиров. Никакой повозки с ними, разумеется, уже не было: на беглецах висела лишь порванная в клочья сбруя, и за ними волочилась сломанная оглобля…
Глава XXI. Снежные козы скачут по небоскребам
Не только бесстрашные, но и странные создания
•
Увидеть снежных коз в Скалистых горах теперь не сложно
•
На четвереньках за снежным козленком
•
Козел сбрасывает четырех собак в пропасть, а коза закалывает медведя-гризли
•
Капитан Кук спутал их с белыми медведями
•
Десять дней на краю бездны
Представьте себе, что вы поднимаетесь на лифте на самый верх нью-йоркского небоскреба. Вылезаете на крышу и тут вдруг обнаруживаете, что по кровельным желобам, зубцам и выступам «Вулворт билдинга», «Эмпайр Стейт билдинга» и других гигантских высотных домов Манхеттена скачут какие-то белые существа. При ближайшем рассмотрении они оказываются козами, причем совершенно неправдоподобными козами — расхаживающими по карнизам, стоящими на водосточных трубах, карабкающимися по уступам стен или безмятежно взирающими с какого-нибудь подоконника вниз, в стометровую пропасть нью-йоркских улиц…
Вот именно такое волнующее впечатление испытываешь, наблюдая в бинокль за этими бородатыми «альпинистами» на заоблачных отвесных вершинах Скалистых гор. Знаменитый американский биолог Эрнст Сетон-Томпсон, книги которого я, будучи мальчишкой, буквально заглатывал, писал: «В один прекрасный день праматерь наша природа задумала создать такое существо, которое может счастливо жить на необитаемых скалистых башнях, венчающих величественные «кафедральные соборы» Скалистых гор. В качестве сырья она выбрала какое-то копытное, обитающее на равнине, снабдила его бесстрашным сердцем, железными нервами, стальными жилами и одеждой из самой теплой шерсти, перемежающейся, для прочности, с длинной, грубой щетиной. Затем она отбеливала свою новую игрушку до тех пор, пока та не сделалась снежно-белой, и приказала ей отправляться на обетованную землю, которую никто у нее никогда не сможет оспорить…»