Мне стало, прямо скажем, не по себе: вдруг это адресованное мне письмо от моих родных или от египетского правительства, которое пыталось переслать его таким необычным способом, и гонец был схвачен и разоблачен? Тогда дела мои плохи. Я старался сохранить спокойствие. Пока я расковыривал капсулу протянутым мне ножом, стараясь достать оттуда бумажку, я лихорадочно обдумывал, как себя повести и что сказать. К счастью, мне не пришлось пускать в ход своего искусства притворяться: на двух тщательно сложенных папиросных бумажках, которые я вытянул из капсулы и развернул, был четко написанный на четырех языках текст (немецком, английском, французском и русском):
«Этот журавль выведен и выращен в моем поместье «Аска-ния-Нова», Таврической губернии, на юге России. Просьба сообщить, где птица была поймана или убита. Сентябрь 1892 года Фр. Фальц-Фейн».
Я поднял голову с явным облегчением.
— Ну? — спросил калиф. — Какие же сведения содержатся в послании?
— Господин мой, — ответил я, — кольцо, по всей вероятности, снято с шеи убитой птицы. Прежний ее владелец, человек, живущий в Европе, просит сообщить ему, где птица была поймана или убита.
— Ты сказал правду, — изрек калиф в уже несколько более дружелюбном тоне. — Птицу действительно подстрелил один шейх близ Донголы и обнаружил на ее шее это странное кольцо. Он снял его и передал эмиру Жунис-волед-ед-Дикему, писарь которого, однако, не смог расшифровать текста, написанного презренным христианином. Поэтому он и прислал мне сюда эту штуковину. Повтори-ка еще раз, что там написано?
Я постарался дословно перевести весь текст, изложенный в кратком послании, и по требованию калифа объяснил ему примерное местоположение и расстояние, на котором находится страна, откуда прилетел журавль.
— Опять одно из тех дьявольских измышлений, которыми занимаются эти нечестивцы, — таково было окончательное заключение калифа, — только они могут расточать свою жизнь на подобные пустяковые и бесполезные занятия. Ни один праведный магометанин никогда бы не решился на нечто подобное!
Я передал капсулу с запиской присутствующему при нашем разговоре писарю и удалился. Однако, прежде чем отдать ее, я еще раз внимательно пробежал глазами и постарался запомнить указанный в ней адрес: «Аскания-Нова, Таврическая губерния, Южная Россия, Фальц-Фейн». Я отправился домой, непрестанно повторяя про себя эти слова, чтобы хорошенько их запомнить: «Аскания-Нова, Таврическая губерния…» — и принял твердое решение, что если мне, по божьей милости, удастся вновь очутиться на свободе, то я непременно извещу этого человека о судьбе его журавля, доставившего мне несколько неприятных, я бы даже сказал, страшных мгновений!
Уже спустя много лет после моего освобождения из плена и прибытия в Каир я стоял как-то на балконе дворца, в котором помещалось консульство, и любовался прекрасным парком, надевшим как раз свой самый роскошный весенний наряд. И тут я заметил ручную цаплю, расхаживающую меж цветочных клумб.
— Постойте, — воскликнул я, — о чем-то таком мне напоминает эта птица?
И тут же в моей памяти всплыло: «Фальц-Фейн, Аскания-Нова, Таврическая губерния, Южная Россия». Вернувшись в комнату, я приписал к указанному адресу еще пару строк о том, что в конце 1892 года в Донголе был убит журавль-красавка с кольцом на шее.
Сердечные слова благодарности, которые я вскоре после этого получил из России, убедили меня в том, что мой интерес, привлеченный тем маленьким эпизодом, отнюдь не был односторонним».
Но Рудольф Златин никогда в жизни не добирался до юга России, а Фридриху Фальц-Фейну, несмотря на то что он был одним из самых богатых любителей животных во всем мире, тоже ни разу не удалось осуществить своих заветных планов насчет экспедиции в Африку.
Мы едем, едем, и я начинаю у шоферов встречных машин расспрашивать, на правильном ли мы пути к Аскании-Нова? Мой таксист не слишком-то в этом уверен: ему еще ни разу не доводилось совершать столь дальних поездок за пределы города Херсона. Мы сворачиваем резко с основного шоссе на боковое (здесь все дороги поворачивают под прямым углом) и едем дальше. Какой-то трактор тащит комбайн, поднимая к небу облако черной пыли. Тракторист по нашей просьбе останавливается. Черное облако медленно уплывает назад. Знает ли он, где Аскания-Нова? Ну разумеется же — вон там! И он указывает рукой на темнеющую на горизонте полосу деревьев. Да какая там полоса — это целый лес!