А я вам, в свою очередь, скажу, что можно только поражаться, из какого крепкого материала были скроены тогда эти малые — трапперы и землепроходцы…
Ho постепенно времена менялись, и не в пользу самоуверенных медведей-гризли, властелинов Американского континента. Их ведь когда-то в США жило свыше сотни тысяч. Но с тех пор индейцы успели приобрести сначала железные наконечники для стрел, а затем и огнестрельное оружие, да и вооружение белых становилось все изощреннее и стрелять из него можно было более метко. Пули все глубже проникали в тела животных. Свыше 60 миллионов бизонов, пасшихся в бескрайних прериях, исчезли без следа за какие-нибудь десятки лет.
В 1848 году пять охотников после года пребывания в штате Орегон вернулись с 700 шкурами медведей-гризли.
Чем превосходнее делалось оружие, тем нахальнее стали обходиться люди с прежде столь устрашавшим их противником. Так, в Калифорнии господствовавшие тогда там испанцы упражнялись в том, что окружали медведя верхом на лошадях и набрасывали ему на шею лассо. А один североамериканский морской офицер решил однажды проделать нечто подобное в одиночку. Ему и на самом деле удалось накинуть лассо на одну из медвежьих лап, и он стал тянуть за нее, намереваясь потащить медведя волоком за лошадью. Однако не тут-то было! Лошадь не могла сдвинуться с места даже на сантиметр, словно пришитая. Более того, растерявшийся поначалу медведь пришел в себя, ударил свободной лапой пару раз по натянутому лассо, а затем принялся грызть его зубами и тянуть за него изо всех сил. Лошадь пришлось осадить назад, а затем мишка ее форменным образом потащил за собой, как непослушную собачонку! Под конец офицеру не оставалось другого выхода, как ударом ножа перерубить лассо под громкий хохот местных жителей, следовавших за ним верхом в качестве зрителей.
Пойманных таким способом медведей в южных штатах часто выпускали на арену бороться с быками вместо тореадоров. Медведя привязывали на тяжелую цепь посреди арены так, чтобы у него оставались лишь самые незначительные возможности для передвижения. А быка доводили до такого состояния бешенства, что он кидался на медведя, всаживая ему в ребра свои страшные рога; тот обычно тут же вцеплялся ему зубами в нос и таким способом удерживал от дальнейших попыток напасть. Лежа на спине и цепко удерживая быка зубами за нос, медведь старался обхватить передними лапами его шею, в то время как бык пытался по мере возможности затоптать медведя копытами. Медведь от этого приходил все в большую ярость, злобно тряс быка за нос, и порой ему удавалось в бешеной схватке сбить своего противника с ног. В подобных случаях медведь «срывал» бурные аплодисменты, потому что кровожадная публика уже предвкушала, как медведь сейчас разделается с быком. Зачастую быку удавалось вырваться, подняться снова на ноги и ретироваться, в то время как медведь забирался в вырытую им самим яму зализывать раны. Но такой исход боя не устраивал зрителей. Быка все вновь и вновь натравливали на медведя, пока он наконец окончательно не отказывался от поединка. Тогда организатор «турнира» требовал от публики дополнительно 200 долларов, которые ему охотно бросали на арену. После этого выводили свежего быка, и все начиналось сначала. Под конец обоих быков пристреливали, чтобы избавить от ненужных мучений.
А тем временем для медведей-гризли наступали тяжелые времена. И чем дальше — тем хуже. К 1830 году в прериях Техаса паслось 100 тысяч голов рогатого скота, десятью годами позже его было уже 330 тысяч, а в 1850 году — 3,5 миллиона. Если где-нибудь находили мертвую корову, от которой медведи уже успели оторвать какую-нибудь часть, то они тотчас же получали клеймо «убийц» и «разбойников», хотя известно, что медведи при случае не прочь поживиться падалью и любое животное, погибшее от каких-либо инвазий или эпизоотии, может стать для них притягательным объектом. Медведей начали травить со сворами собак; такой вид охоты считался даже «веселым спортом». Собаки облаивали мишку, окружая его со всех сторон так, чтобы он не мог удрать и в то же время не мог наброситься на охотника. Такой способ сильно облегчал отстрел, делал его даже, можно сказать, удобным, необременительным. За голову каждого медведя полагалась премия; кроме того, стали разбрасывать отравленные приманки. Животные, которые прежде не знали себе равных по силе, становились все пугливее, они отступали в самые дальние, недоступные для человека горные долины. Ни разу за последние десятилетия никто не слышал, чтобы гризли на кого-нибудь напал. Уже начинает казаться, что они полностью изменили свой нрав, эти медведи, что они вовсе и не правнуки тех, прежних, наводящих ужас на всю округу бестий! Может быть, они сумели оценить опасность, которую представляет собой человек, вооруженный современным оружием? Или кровавые истории из прошлого несколько преувеличены?