Кроме них у меня появилась новая головная боль – кафе. Я не знала, как вести дела, прибыли никакой не было, а всё счета приходили. Так как мне уже исполнилось восемнадцать я могла жить одна, но мне было тяжело справляться со всеми делами. Я написала письмо родственникам, они были на похоронах родителей и обещали мне помочь. Но ответа от них я так и не дождалась. Хорошо, что у моих родителей были верные работники, они-то мне и помогали еле-еле справляться с кафе. Посетителей стало меньше, так как в паре метрах от нас открылось ещё одно новое кафе. В школе оценки ухудшались, я отдалилась от друзей.
После того как не стало моих родителей вся моя жизнь покатилась вниз прямиком на самое дно. Я жалела лишь о том, что меня не убили те грабители. Я плакала каждую ночь, разговаривала с родителями, хотя знала, что они мне никогда уже не ответят. Мне кажется, я просто сходила с ума. Уже не была похожа на прежнюю себя, часто от усталости засыпала на уроках. Учителя поначалу жалели меня сиротку, но на носу уже были экзамены.
С приходом весны все мои одноклассники оживились, они были олицетворением настоящего молодёжного духа, но не я. Город приходил в себя от зимнего сна и преображался с каждым днём. Как ни странно, но и «Бруклинская троица» с приходом весны всё чаще и чаще заявляла о себе. Люди судачили о том, что они вот-вот захватят весь Манхэттен. В Бруклине они практически больше не бывали. Я радовалась их долгому отсутствию, но с приходом весны, они снова напомнили о себе.
Глава 9
Тот апрельский день ничем не отличался от остальных. Я протирала стол, когда входная дверь распахнулась и послышались знакомые голоса. Обернувшись, увидела «Бруклинскую троицу» в полном составе. Я взяла поднос с посудой и поспешила на кухню. Каждый раз их появление не сулит мне ничего хорошего. Я мечтала исчезнуть, испариться, стать пылинкой, но вместо этого, следом за мной, вошёл мой дядя и велел вернуться в зал. Брат моего отца был моим опекуном, и фактически кафе было его. После ужасной гибели моих родителей, комиссия приняла решение, что я не справлюсь в одиночку, и у меня появился опекун.
– Тебя зовут, – он отобрал у меня поднос и почти насильно выставил из кухни.
Теперь появился ещё один повод не любить дядю, какой же он жалкий трус. Я вышла из кухни и пыталась не подавать вида, что взволнована появлением давних знакомых. Не боялась, что они убьют меня, ведь сама уже не хотела жить. Вся жизнь шла под откос, похоже, пришло время поставить точку.
В кафе всего за несколько минут стало пусто. Все посетители ушли, а за столиком посередине сидели Колин, Том и Ронни. Даже работники убежали на кухню и побоялись выйти. Возле двери стояли двое охранников, на улице возле машин я насчитала ещё нескольких.
Поправив выбившуюся прядь волос, я неторопливо подошла к столику. Парни оценивающе оглядывали меня. Я почувствовала их взгляды на себе, мой пульс участился. Я выглядела совсем неприметно: серая кофта и чёрная юбка. Моя кожа была болезненно-бледного цвета, они, наверное, думают, что я приболела.
– Мне нравится твой фартук, – Том улыбнулся.
– Привет, – я тихо заговорила, опуская глаза.
В руках теребила полотенце, в горле совсем пересохло. Они, наверное, хотят спросить, почему я убежала тогда? Что-то не мне давало взглянуть на парней.
– Привет. От тебя веет тоской и могильным холодом, – Ронни не заставил долго ждать и уже блеснул своей честностью.
Я села за стол напротив Колина, Ронни и Томас сидели по бокам от меня. Они явно не обедать сюда приехали. Я положила руки на колени и уставилась разглядывать скатерть.
– Подурнела, – Томас согласился с другом.
– Хватит. Лилиан, мы приехали по делу, – Колин перебил Томаса.
Его слова заставляли моё сердце сжаться от страха. Снова придётся сделать что-то для них? Так и знала, что попалась на их крючок. Сначала они просят тебя что-то сделать, потом просишь ты, а потом это уже замкнутый круг! Больше не буду помогать им, пусть хоть живьём под мостом закопают.
– Ваше семейное кафе и дела с твоим домом сейчас идут не очень хорошо. Несмотря на то, что у твоего отца были кое-какие сбережения, ими управляет твой опекун, – блондин говорил с расстановкой.
Я видела только их руки, Колин положил жёлтую папку на стол. Меня заинтересовали тонкие и хрупкие руки Томаса, кажется, коснись его, и он испарится, будто мираж. На его длинных пальцах красовались золотые кольца. Кожа белая, словно снег, и очень тонкая. На его правой руке я увидела часы и смотрела, как большая стрелка отсчитывает секунды. Моё сердце билось в один ритм с часами.