Ей очень нравилось это "по-прежнему". Она только теперь поняла, насколько важными были их посиделки вчетвером в Летнем саду, бесконечные разговоры обо всём на свете, совместный беззаботный смех.
С другой стороны, она себя совсем не понимала. Рос просто великолепен. Сильный, красивый, остроумный. И явно к ней не равнодушный. Но сегодня, видя желание в его глазах, голосок в её голове словно нашёптывал укоризненно: "Не садись на пенёк – не твой пирожок…" А Ро̀слав, между прочим, больше всех заслуживает того, чтобы его любили уверенно, а целовали искренне. Мечта, а не мужчина. Любая девушка была бы счастлива.
И будет. Звонкова дочка, или, вон, Сушка, млеющая от одного бездонного взгляда Роса. Невзирая на упорные слухи о его сластолюбии. Ха! Которые сама же и распространяет. И не одна она готова на всё ради внимания черноглазого красавца. И тогда уж точно никаких тебе посиделок. Или пятое колесо в телеге. Которым, скорее всего, окажется она, Белка. Вот так-то.
Несомненно, Рос ей нравился. Очень нравился. Очень-очень! Хм… может, она уже влюблена, просто пока не понимает этого? Вдруг именно для этого предназначены поцелуи? Откуда ей знать? Был бы, что ли, тест какой, или анализ крови…
Стоп! Беляна отыскала на шее цепочку и сжала в ладони бабушкин медальон. На какое-то мгновение её дыхание замерло. Если семейная легенда правдива, а она влюблена, рубиновое сердечко внутри украшения должно сейчас биться. Нежные чувства к Ро̀славу, поселившись в её сердце, должны были запустить хитрый механизм, в который, несмотря на весь свой прагматизм, верила бабуля.
Дрожащими пальцами девушка подняла узорчатую крышечку. Приоткрыв один глаз, с замирающим сердцем заглянула внутрь. Ничего. Рубин приветливо подмигнул ей, отражая свет, струящийся из окна, но никаких изменений с его подвижностью не произошло. Слава Небесам!
Белка облегчённо выдохнула, закрывая и пряча медальон под рубашку, и усмехнулась про себя. Дожилась. Чтобы определить, не влюблена ли, прибегает к фантастическим тестам.
Может, она вообще не способна на всепоглощающее чувство? Такое, о котором пишут в книжках. Любовь с первого взгляда определённо не для неё, это Белка точно знала. Ненависть – пожалуйста. И яркий пример тому – Леший.
Почему она о нём вспомнила?
Но любовь – нет. Это не может быть – бац, и всё. И ни дышать не можешь, ни спать, ни есть, и ни тебе вариантов, ни раздумий… только бы он был рядом. Рядом, я сказала! Шутка, конечно. Никого нельзя заставлять делать что-то против его воли.
Но ведь и её тоже! Если она не уверена, ну, не получилось это – бац, и всё. Навсегда, навеки. Разве она виновата? Может, ей просто нужно немного больше времени. Нет у него времени? А как же тогда вопрос о вечности вместе? Вон, Василиса Прекрасная в лягушку обратилась… Сказка – ложь? Ага, как же… Это метафора такая, а в жизни и не то бывает. И это вовсе не повод искать замену. Поближе да посговорчивее, поздоровей да покрасивше.
Ибо это любовь, а не хухры-мухры. Это про неё, родимую, сказки да песни складывают. А остальное – так, симбиоз. Взаимовыгодное сосуществование с вероятным воспроизведением себе подобных. Скучно. Симбиоза Белке не хотелось. Равно, как и соответствовать чьим-то ожиданиям. Мало ли, кто себе чего намечтает? Может, я вовсе не такая, или ноги у меня волосатые? Брить? А как же любовь? Взялся, так люби всю… в комплекте с волосатыми ногами и неумением готовить…
"Занесло". Беляна перевернулась на другой бок, предпринимая очередную – двадцатую попытку заснуть. Ноги у неё были длинные и гладкие, и готовить она научится, вот только… любят наверняка не за это. А за душу. Это как с конфетами. Приятно, конечно, когда они любимые, да ещё в соответствующей упаковке. Но внутри может находиться вовсе не монпансье. А совсем даже наоборот – грильяж. Вот этот грильяж и нужно любить, а не зариться на чужое монпансье.
Успокоив себя ставшими сумбурными размышлениями о красивых ногах и любимых конфетах, Белка, наконец, заснула. И во сне видела невообразимую чепуху о том, как Рос рубил мечом какой-то чурбан. Затем по воздуху приплыла загадочная голубоглазая рыба, и, махнув хвостом, заявила, что поскольку коза, наевшись монпансье, совершенно не голодна, то и орехов на грильяж вполне достаточно.
***
Они не виделись два дня. Всех измотала весёлая, безумная ночь, проведённая без сна и отдыха. И утро после праздника, затянувшееся до самого вечера, напоминало первое января. Тяжёлое забытьё, сменяющееся походами на кухню и утомительным ничегонеделанием.
Второй день Светлана с Белкой провели у Радмилы, терзая Ступку на заднем дворе. Успехи девушек были очевидны, но они решили отложить дальние полёты до весны.
На третий выходной была запланирована тренировка в Летнем саду, но Беляна отказалась от мероприятия, сославшись на усталость. Почти без возражений Светлана исчезла вместе с Богданом. А Белка, чувствуя себя несчастной и покинутой, от нечего делать отправилась туда, где ей всегда были рады. В Книжницу.
Она лишь успела обменяться любезностями с Бубликом, выбрать книгу и присесть за широкий стол, как в библиотеку уверенными шагами зашёл Ро̀слав.
– Поговорим? – забыв о приветствии, спросил он.
– Хорошо, – послушно кивнула девушка, отложив в сторону томик Экзюпери. Сердце отчаянно забилось в груди.
Он развернул стул и уселся лицом к его спинке напротив неё:
– Я должен извиниться? – начал без обиняков.
– Нет, – совершенно искренне ответила Беляна.
– Тогда как исправить ситуацию? – его лицо было непроницаемо.
– Быть может, забыть о ней? – мягко предложила она.
– То есть, сделать вид, что забыли, – уточнил он. И помедлил, раздумывая, – Не получится. Я хочу знать – чего ты боишься?
Она молча покачала головой.
– Ты ведь не могла принять всерьёз то, что говорила Светлана, – его губы тронула усмешка.
– Ты о чём? – вскинула брови Белка с невозмутимым видом.
– О нескончаемом потоке покинутых мною женщин, разумеется, – насмешливым тоном произнёс он.
– Вовсе нет, – заверила его Беляна.
– Хм… – Рос недоверчиво усмехнулся, – Тогда почему ты меня избегаешь?
– Это неправда, – она решительно встретилась с его пристальным взглядом.
– Правда. И то, и другое, – убеждённо кивнул он.
Несколько мгновений они рассматривали друг друга. Наконец, сокрушённо вздохнув, Рос положил подбородок на сплетённые перед собой руки, и с выражением обиженного щенка на лице, спросил: