***
Северный Лес только просыпался, готовясь жить по-новому. И даже здешние облака больше походили на сизые снежные сугробы.
Там, откуда он пришёл, оживлённая и ароматная весна уже началась во всей красе. По сравнению с ней – блистательной и шумной – здесь было тихо. Несмелые птичьи цвириньканья изредка сменялись барабанной трелью дятла-оптимиста. И счастливым поцокиванием пышнохвостой белочки, с упоением потрошащей найдённую шишку.
Он шагал по мягкой хвое, сменяющейся хрустящими остатками сугробов и хлюпающими под ногами ручейками. Прислушивался к весенним звукам леса, но больше полагался на чутьё. Где-то совсем близко. Он уже должен видеть…
В зернистом снегу переплетались корни вековых деревьев. Их озябшие ветви сбросили снежные зарукавья, но так и не осмелились до конца проститься с зимой. Лишь там, где косые солнечные лучи теснее пробивали мохнатые хвойные лапы, чернели густые проталины. Там пахло сосновой смолой и оттаявшей землёй, сквозь которую пробивалась дерзкая молодая поросль.
– Ты опоздал, – раздался за спиной скрипучий голос.
Лѝхард остановился, и его лицо осветила тёплая улыбка.
– Прости, Светобор, – ответил он невидимому собеседнику, медленно поворачиваясь на голос, – Не успел к твоему пробуждению.
– И что же тебя задержало?
Из густого ельника на согретую солнцем лужайку вышло огромное косматое пугало. Окинув его ироничным взглядом, Лѝхард рассмеялся:
– Прекрати паясничать, отец.
Чучело выпрямилось во весь рост и, немного помедлив, сбросило с себя ворох листьев, веток и хвои, из которых состоял его импровизированный тулуп:
– Рад видеть тебя, сынок, – всё ещё хриплым от долгого сна голосом проговорил Лесной Владыка.
Светобор приблизился к приёмному сыну, и тот шагнул навстречу, принимая крепкое отцовское объятие с похлопыванием по спине.
– Не растёшь, – пробормотал тот, окинув воспитанника хмурым взором.
Сам Повелитель Леших почти на голову возвышался над Лѝхардом, обладая при этом более широкими плечами и могучим телосложением.
– Давно, – с улыбкой согласился с ним Лесогор.
Не часто он чувствовал себя карликом по сравнению с другим мужчиной. И русоволосый великан с глазами цвета хвои и мрачным выражением лица был не единственным, кто превосходил его ростом. Лѝхард был самым невысоким среди Леших, что совершенно не беспокоило его самого, но всегда огорчало приёмного отца.
– Что нового в Дивном лесу? – неспешно поинтересовался Светобор, пытаясь вернуть сиплому горлу способность издавать звуки.
– У меня появилась Лешинка, – угрюмо поведал Лесогор.
Дубыня медленно повернулся и одарил сына пристальным взглядом:
– Я слышу уныние в твоём голосе. Кто она?
– Ведунья, – коротко ответил Лѝхард.
На грозном лице Светобора отразилось удивление:
– Снова? Не может быть… – озадаченно пробормотал он, – Ты не можешь быть уверен.
– Могу, Дубыня. В моём лесу появились мавки. Сначала я решил, что родилась моя Лешинка. Но она явилась почти сразу, совершенно взрослая. Теперь я ношу Лунницу отца, чтобы…
Светобор жестом остановил поток его красноречия:
– Это неслыханно, – сдвинул брови он, – Мавки появляются вскоре после рождения Лешинки и задолго до её взросления. Какая она?
– Воплощение мечты, – улыбнулся Лѝхард.
– Как всегда, – прохрипел Светобор.
– Я был уверен, что придумал нечто невероятное, что таких не бывает… – в глазах Лѝхарда светилось изумление, – Но она даже лучше, чем я воображал!
– Они всегда идеальны, – впервые за всё время усмехнулся Светобор, но улыбка вышла кислой, – Ты слышишь её?
– Да, – уверенно кивнул Лѝхард, – С каждым днём всё яснее.
– И уверен, что не ошибаешься?
Лесогор задумался. Появление мавок – событие весьма редкое и далеко не случайное. Эти игривые красавицы обитают в лесу лишь того Владыки, которому предстоит скорая встреча с Лешинкой. Лешему полагается оберегать свою суженую. Стоит ей хотя бы вскользь подумать о нём, где бы она ни была, он услышит, устремляясь на этот зов. Только Лунница способна подавить притяжение, и благодаря оберегу Лихард способен сдерживать инстинкты. С другой стороны, он всегда отличался от чистокровных Леших. Что, если Дубыня прав и все совпадения – не более чем случайность?
– Всё может быть, – он нерешительно потёр ладонью лоб.
– Так проверь её, – предложил Светобор, – Сними Лунницу, и она себя проявит.
– А что потом? – во взгляде Лѝхарда блеснул недобрый огонёк.
– Если выяснится, что она принадлежит тебе?
– Она, прежде всего, принадлежит себе! – прорычал Лесогор, сверкая глазами, – Почему ты не поступил так со своей Лешинкой?
– Потому что моя Лешинка превратилась бы в безмозглую мавку! – прогремел Светобор.
– А моя – в злобное чудовище, вроде Яги! – взревел в ответ Лѝхард, и сверху, вторя ему, прогремел раскат грома.
Светобор поднял удивлённый взор к небу, затем медленно перевёл его на сына:
– Если ты будешь в истинном обличье, а она окажется поблизости… ты не сможешь сопротивляться.
– Значит, я не буду обращаться, пока она рядом, – невозмутимо парировал тот.
– Собираешься пренебрегать прямыми обязанностями? – возмутился Дубыня.
– С обязанностями всё будет в порядке, – с досадой ответил Лѝхард, – У меня тьма тьмущая лесовиков. А теперь ещё и мавки…
– Ты и так занимаешься не своим делом! – сердито буркнул Дубыня.
– Преподавание меня развлекает, – пожал плечами Лесогор, ухмыляясь, – Жизнь не кажется такой скучной.
– Скучной? – взметнул брови Светобор.
– Да, похоже, именно так я сказал, – Лѝхард снова нахмурился.
– Ты первый Леший, которому нужны развлечения, – пробасил Дубыня, поднимаясь во весь огромный рост, – Найди способ и проверь её! – добавил, шагая в лес.
***
Переступив порог дома Радмилы, Белка испуганно пригнулась, спасаясь от шалопутной часовой кукушки, которая пронеслась мимо, почти задевая девушку крыльями. В следующий миг подпрыгнула от неожиданности и Светка, потому что ей под ноги бросился домовой, с диким гиканьем размахивающий полотенцем в погоне за недисциплинированной птицей.
– Ты создала монстра, – шутливо упрекнула Радмила, улыбаясь и обнимая девушек.
Оказалось, что выздоровевшая кукушка больше никак не хотела сидеть в часах. Она пунктуально возвращалась в домик ровно за пять минут до того, как куковать, с достоинством сообщала своё звонкое "ку-ку", а затем проказничала по всему дому, таская песочные печенья, путая пряжу и выпивая из кружек остатки сладкого чая.