Дикпиковая дама
Глава 1
Саша распечатала новую колоду, все так же улыбаясь игрокам. Эта легкая вежливая улыбка — пожалуй, была самым трудным в ее работе. Особенно когда смена шла так плохо, как сегодня. Разумеется, игроки были в восторге, им «перло» со страшной силой, стопки фишек только росли. Саша прикинула, сколько осталось до конца смены, по ее ощущению не больше часа-двух. Часов в залах казино, по традиции, не было, ничто не должно было напоминать игрокам о том, сколько времени они здесь провели и сколько денег просадили.
На всякий случай Саша незаметно разулась под столом. Сломать игру ей не удавалось всю ночь, а просить сменить ее было уже поздно. Она ловила на себе взгляд пит-босса и изо всех сил держала лицо. Отчитываться ей придется потом, но что называется, не везет, так не везет. Саша ловко тасовала колоду, руки у нее были как у иллюзиониста, она быстро выучилась всяким эффектным трюкам. «Солнышко» тоже должно было помочь переменить исход ночи, и карты с тихим шорохом легли в круг на сукне. Завсегдатаи начали посмеиваться, им приметы были известны не хуже, чем ей самой.
— Ставки, господа, — сказала она, раздавая карты. Игроки, разгоряченные удачной ночью, когда карты сами шли в руки, растеряли всякую осторожность. Еще бы — такой шанс расквитаться с казино.
— Сплит.
Руки сами собой раздавали карты, игроки удваивали ставки, Саша сдавала еще. Нервы у всех были напряжены, она это видела. Пожилая дама дышала часто-часто, шея у нее краснела все сильнее. Похоже, шарашит давление. Мужчина справа от нее обильно потел и постоянно тер пальцами пару фишек, видимо, ритуал на удачу. Один из постоянных посетителей сидел спокойно, даже слишком, как будто перед игрой закинулся транками.
Саша ощущала, что устала. К концу смены у нее начала болеть спина, от шума и сигаретного дыма — голова. На сцене надрывалась Наташа Королева, в тысячный раз про желтые тюльпаны.
Открыли карты, и Саша внутренне выдохнула с облегчением.
Ей удалось сломать игру. Бог знает почему, но все эти дурацкие приметы и суеверия сработали. У нее собралось 21 очко, а за столом у гемблеров ничего. Инспектор дал ей знак, что ее смена окончена, она поблагодарила всех за игру и показала руки, как игрокам, так и камерам, что она чиста. Торопливо обулась под столом и вышла из зала, где, наконец-то, стало потише.
До служебного помещения оставалась пара десятков шагов, но даже их Саша преодолела, держа спину прямо, словно шла по подиуму, и лишь скрывшись за заветной дверью, смогла выдохнуть, теперь уже буквально выпрыгнув из туфель.
Время от времени она задавалась вопросом, что в ее работе труднее: бесстрастно слушать, как орут в лицо, что она мразь криворукая, потому что не может нормальные карты сдать, или двенадцать часов кряду проводить на каблуках? И не могла определиться, что отравляет ей жизнь больше.
— Отпахала, Шурочка? — спросил ее шкафоподобный детина, устроившийся перед зеркалом.
На его лысой голове уже не было парика, но лицо еще покрывал мейк драг-дивы.
Служебное помещение было условно общим для всех сотрудников — и для артистов, и для крупье, но из него вели двери в отдельные раздевалки со шкафчиками и туалетами.
И как бы Саше ни хотелось поскорее переодеться и ехать домой, она рухнула в кресло и вытянула ноющие ноги, наблюдая, как Фифи снимает мейк и превращается в Валеру.
— Смена, что называется — как пидор сглазил, — сказала она, массируя ноющие виски. — Я все перепробовала, и только последний круг пошел нормально. Мне кажется, я со времен стажировки так плохо не сдавала. Спорю, Кощей мне это еще припомнит, когда будет премии рассчитывать.
— Фифи, королевна моя, а кто же проводит Наташеньку со сцены? — к ним подошел Илья, менеджер зала. Он боготворил Валеру, даром, что тот был редким кадром для драг-дивы — стопроцентным натуралом, к тому же женатым. К тому же его жена тоже работала в казино время от времени, только с бурлеск-номерами.
— Наташенька должна была убраться со сцены еще сорок минут назад, но ее третье выступление на бис уже не оплачивается мне никакими сверхурочными. Сама уйдет, я уверена, ей плевать, — Валера, все еще пребывая в образе, капризно взмахнул рукой с длинными накладными ногтями, прогоняя Илью как назойливую муху.
— Кто вообще, блин, решил позвать Королеву? — спросила Саша, зевая и радуясь, что, по крайней мере, ей не надо тратить кучу времени на смывание макияжа.
— Она сама решилась и позвалась, — закатила глаза Фифи.
Сашу всегда безумно забавляла эта особенность — до тех пор, пока на Валере оставался хоть грамм косметики, делавшей его Фифи, это была манерная дива, но стоило признакам мейка покинуть его тело и лицо, и можно было лицезреть вполне себе брутального мужика, который не прочь дернуть пивка вечером.
— Они с Серегой приезжали поиграть, слово за слово, и вот… желтые тюльпа-а-аны… тьфу ты, все, теперь не отвяжется, — дернула плечом Фифи.
Только теперь Саша поняла, что зрение ее не обмануло и качок с белокурыми кудрями, весь вечер просидевший за одним из рулеточных столов, действительно был Сергеем Глушко.
— А сам Тарзан чего не вышел? — усмехнувшись, спросила она и все же пошла переодеваться, но дверь оставила приоткрытой. Во-первых, чтобы продолжить разговор, а, во-вторых, что там Валера не видел.
— Да кто ж его знает, надо было у него спросить, — ответила Фифи, отклеивая ресницы и поглядывая в зеркало, как переодевается Саша. — А ты видела их слитое хоум-видео? Я теперь на Наташу спокойно смотреть не могу, начинаю ржать как припадочная, как вспомню. Ты бы знала, чего мне стоило сегодня держать лицо.
Саша повесила рабочую форму на плечики, на всякий случай понюхав ее, но пока отдавать в чистку было рано. К запаху табака на одежде она уже привыкла. Натянув джинсы и футболку, она взяла сумку и кроссовки и вернулась обуваться обратно поближе к Валере.
— Мне только одно интересно — ты-то зачем смотрел хоум-видео Наташи Королевой? — спросила она.
— Да мне Фроська показала, а я вовремя отвернуться не успел, — судя по тому, что драг-дива снова стала именовать себя в мужском роде, Фифи была отправлена на заслуженный отдых.
Фросей Валера называл свою жену, которую, вообще-то, звали Настя, и Саша была одной из немногих, кто знал, как та заслужила это прозвище. Как-то в караоке Настя, наделенная роскошной пластикой, но начисто лишенная певческого голоса, решила исполнить «Вдоль по Питерской», не с трезвых глаз, конечно. Пожалуй, даже многочисленные зеленоградские коты по весне не давали таких душераздирающих концертов.
— Ладно, Валерчик, поехала я, — Саша ласково похлопала его по лысине, проходя мимо. — Послезавтра увидимся. Насте привет.
— Давай, Шурик, береги себя. Аккуратно через дорогу, — это было его стандартное напутствие, даром что Саша ездила на машине.
Она вышла на парковку и вздрогнула, когда ей в спину долетело:
— Саша, в следующий раз сразу меняй стол, когда видишь, что карта не идет.
Она обернулась и увидела Кощея, точнее, Константина Ивановича, менеджера игрового зала. Тот курил, не сводя взгляда с Саши. Она хотела было оправдаться, но что-то ее остановило. Она только кивнула.
— Да, конечно, Константин Иванович. Извините, — сказала она и поспешила к машине.
Ездила она на стареньком опеле, который купила пару лет назад. С ее работой в Янтарной игорной зоне без машины было никак, особенно с учетом того, что училась и снимала квартиру она в Калининграде, а родители жили в Зеленоградске. Туда-сюда по делам она моталась почти каждый день, так что нежно любила своего Фридриха, как звала его про себя.
Правда, как на грех, Фридрих снова не хотел заводиться. Стоять под тяжелым взглядом Кощея, когда тачка барахлит, хуже нет.
— Ну давай, родной, ну чего ты? — уговаривала его Саша, выжимая сцепление. Такое уже случалось пару раз за последнюю неделю, но обычно со второго-третьего раза все шло на лад. А тут прямо забастовка какая-то.