— Что вы, мисс Паркинсон, разве я мог бы спутать сына или дочь чистокровного рода с каким-нибудь грязнокровкой или предателем крови?
— Конечно мог! — услышав любимое слово, включился в беседу Малфой. — В Хогвартсе сейчас столько магглорожденного отребья, что натолкнуться на них можно везде. Мой отец говорит, что…
За обед Драко ничуть не успокоился, а только еще больше распалился. В итоге на выходе из Большого зала перед большими дверьми образовалась пробка из ругающихся на грани драки двух триад: слизеринской и гриффиндорской. Весу сваре добавляли стоявшие в зрителях учащиеся всех четырех факультетов.
— Мистер Малфой? Что здесь случилось? — спросил подошедший Персиваль.
— Заткнись, Уизли! А вас, грязнокровок, надо топить, как котят! — вошедший в раж Малфой не видел и не слышал ничего. Почему Шляпа не отправила его в Гриффиндор? Типичный же представитель. Или это такая удачная маска?
— Смотри, как бы тебя не утопили самого, пожирательское отродье! — Уизли во всей красе.
— Давайте не будем ссориться и решим проблему, как взрослые... — попробовал было я притушить конфликт, но договорить не успел.
— Срал я на твою взрослость, барсучья змея! — рыжего заносило ничуть не хуже Малфоя. Но то, что я могу, точнее вынужден, спустить Малфою, Уизли не прощается от слова совсем.
— Мистер Уизли, как поживает ваш глубокоуважаемый брат Фред? Не хотите ли присоединиться к нему в таком гостеприимном Больничном крыле?
— Ты! — Рончика за руки с двух сторон схватили Грейнджер и Поттер. Спасли, можно сказать, тому если не жизнь, то здоровье точно.
— Так, джентльмены, давайте решим наши политические разногласия цивилизованным образом. К примеру, в общем диспуте о чистокровных и магглорожденных в магическом мире, — предложил подошедший Теодор Нотт.
— Мы в этом деспоте участвовать не будем! — решил всё за всех Рон.
— Диспуте, Уизли, а не деспоте! — поправил я.
— Да пошел ты! Пошли, ребята, от этих мордредовых чистокровок!
— Сам послал, сам пошел! — рассмеялся Малфой. — Впрочем, меня тоже не очень привлекает серьезно разговаривать со всякими грязнокровками.
— Предложение мистера Нотта, мистер Малфой, весьма интересное. Вам, как будущему члену Палаты лордов, придется не раз и не два выступать перед аудиторией. В том числе, и перед неблагожелательно настроенной. Не стоит ли начать практиковаться в этом сложнейшем искусстве, которым так виртуозно владеет, например, лорд Малфой, уже сейчас?
С такой стороны на это предложение блондин еще не смотрел. Подумав, он согласно кивнул и спросил:
— И когда?
— Я думаю, что через неделю-две. Ведь всем участникам следует хорошенько подготовиться. И еще. Мистер Малфой, не возьмете ли вы на себя труд пригласить или попросить пригласить на прения всех заинтересованных участников и зрителей, невзирая на курс, факультет и статус крови?
— А ты тоже хочешь выступить? — напряженно спросил Малфой.
— А почему бы и нет?
— Тогда согласен. Я оповещу всех.
Мое участие его полностью устроило. Драко вежливо попрощался со всеми и отправился в общежитие Слизерина. Наверное, писать письмо отцу.
Межфакультетское собрание случилось через две недели. На нем не было Поттера и его рыжей команды, но был Персиваль Уизли. От ало-золотого факультета в качестве докладчиков присутствовали еще нарциссичный Кормак Маклагген и пара неизвестных мне старшекурсников: магглорожденный и полукровка. Группы поддержки у них не было.
От родного Хаффлпаффа докладчик был один, но факультет дружелюбия не бросил меня. В качестве группы поддержки я прихватил Эрни Макмиллана и Джастина Финч-Флетчли, с которыми заранее кое о чем договорился, а также пришли поболеть за меня Ханна Эббот и Сьюзен Боунс. Чтобы не случилось чего нехорошего (учитывая мою репутацию, не только с первокурсниками), прения посетили Седрик Диггори и староста Хаффлпаффа Габриэль Труман.
Как это ни парадоксально, но Рейвенкло решил держать строгий нейтралитет. На прения пришли трое из пяти лидеров факультета и еще по одному человеку с каждого курса, но докладчика своего они не выставили. Ни одного! И это факультет умников? Им нечего сказать? Нет. Это чистый нейтралитет.
Наипредставительнейшую группу выставил самый чистокровный факультет — Слизерин. Все лидеры, все старосты, Малфой со всеми одноклассниками, десяток ребят с других курсов. Короче говоря, можно было сказать, что половина в зале — слизеринцы, и не сильно ошибиться в этом утверждении.
Если бы это сборище в действительности чего-нибудь решало, никаких надежд на принятие решения, отличного от продвигаемого чистокровной партией, не было бы. Но мне было важно совсем другое. Эту дискуссию я хотел использовать для того, чтобы мою позицию услышали и поняли. Не школьники, нет. Точнее, и они, но не только. Мой будущий спич был посланием взрослым. Лорду Малфою. Отцу. Директору.