- Меня зовут Аластор Моуди. Когда они думают, что я их не слышу, меня называют Шизоглаз. Но я все вижу и слышу. Я слышу и вижу даже то, что вы съели за завтраком и сейчас усиленно перевариваете! Итак, тема нашего сегодняшнего занятия - Непростительные проклятья. Кто знает, почему их так называют?
В классе поднялось несколько рук. Глупо было бы ожидать, что второй по чистокровности и первый по академической разумности факультет, я имею в виду Рейвенкло, с которым у нас была сдвоенная пара, не знают, что это такое. Да и среди наших не подняли руки только Мун, Джонс, Янг и Хопкинс с Финч-Флетчли. И то непонятно, то ли не были в курсе, то ли были, но не хотели светить неположенными знаниями.
- Ты! Вот ты, - палочка Моуди указала на Эрни МакМиллана. - Почему они называются Непростительными?
- Потому, - встав с места, Эрни МакМиллан начал давать развернутый ответ, - что согласно принятому в тысяча семьсот седьмом году Первым Министром Магии Британии Уликом Гампом закону, использование любого из этих трех заклинаний против мага на территории Магической Британии, запротоколированное по поданному иску и подтвержденное следственными действиями использование, карается безусловным пожизненным заключением в тюрьму Азкабан. Однако из этого закона есть исключение, рассмотренное и принятое полным составом Верховного Суда Визенгамот по ходатайству начальника Департамента по магическому законодательству Бартемиуса Крауча Первого в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Согласно нему авроры при исполнении имеют разрешение на...
Профессора Моуди передернуло, и он грубо перебил своего ученика:
- Сядь, сынок! Слишком много слов! Ты, парень, собираешься стать во взрослой жизни судьей или адвокатом? Я ненавижу адвокатов! Слишком многие пожиратели открутились от Азкабана по вине таких вот крючкотворов, как ты! Ты! - профессор указал на рейвенкловца Энтони Гольдштейна. - Назови любое Непростительное!
- Проклятие подвластия.
- Империус! Отличный выбор, мистер Гольдштейн! Инсендио! - профессор кинул поджигающее заклинание в стопку каких-то рефератов на своем столе, после чего вытащил за хвост из своего кармана маленького пищащего белого мышонка, взятого, видимо, из комплекта лабораторных материалов МакГонагалл. - Правда, милый, да? - обратился он к классу, показывая его всем желающим. Потом направил на зверька палочку и четко произнес:
- Империо! А теперь, беги! Беги! Беги!..
И мышонок побежал. То он, повинуясь указанному палочкой направлению, дернулся было в сторону наших девочек, но те только равнодушно повели плечами, не высказав никакого испуга (сколько они таких натрансфигурировали на уроках МакГонагалл во всякую мелкую ерунду - не перечесть). Парень с Рейвенкло, к которым побежал мышь после, брезгливо выдал пытавшемуся залезть в рукав мантии грызуну смачный щелбан, отчего последний свалился с парты на пол.
- Беги, беги в огонь! - и, повинуясь безусловному к исполнению приказу, мышонок забежал в горящие бумаги. В кабинете резко запахло паленой шерстью и горелым мясом. Многие девочки отвернулись. Даже для весьма толстокожего и не толерантного магического мира такая неприкрытая и откровенная, а самое главное, бессмысленная жестокость профессора была перебором.
- Фините! Акваменти! - проговорил профессор, и огонь погас, оставив после себя тихо пищащий, полуобугленный кусочек плоти. Глядя на набухающие в глазах девочек слезы, профессор радостно произнес.
- О да, вы, наверное, думаете, что ему очень больно? Разве это боль?! Кто мне назовет следующее Непростительное? Никто? Тогда - смотрите. Проклятье Боли! Круцио!
Писк мышонка резко усилился. Подержав Круцио совсем недолго, Моуди недовольно скривился и прекратил пытку.
- Знайте, обычно Пожиратели, которыми я лично заселил половину камер Азкабана, очень любят это проклятье и держат его гораздо дольше. Так. Кто следующий? Кто назовет последнее и самое Непростительное?
- Авада! - не вставая с места, в оглушительной тишине произнес я.
- Правильно, мистер Крэбб. Это проклятье Смерти! Авада Кедавра!
Короткий зеленый отрезок на мгновение связал кончик волшебной палочки учителя и подыхающего грызуна. Слабый писк затих.
- Только один человек выжил после него. Кто он - вы все отлично знаете, но он учится не в вашем классе! Теперь ты, Крэбб! Я помню тебя! Ты все еще не в Азкабане, сынок? Странно. Я думал, тебя уже посадили...
Мне после этих слов стало немного не по себе. А Барти ли это? А может быть, передо мной настоящий Моуди? Все же я уже много чего поменял в каноне, пусть и по мелочам, так, быть может, количество перешло в качество? Черт! Как проверить-то?
- Давай! Покажи, на что ты способен! Ну же!
- Что?
- Заклинания, что ты выучил. ЗОТИ! Дуэлинг!
- С кем?
- Со мной!
- Простите, профессор Моуди, но мне и прошлого раза хватило. И повторять свой печальный опыт, нападая на преподавателя и получая за это отработки, я не собираюсь.
- Как хочешь... Как хочешь... Но отработку ты у меня все же получаешь, - и, видя невысказанный вопрос в глазах студентов, пояснил. - За то, что не выполняешь указания профессора на уроке!
Мои друзья недовольно заворчали, но парой жестов я смог унять их. Согласно хаффлпаффским понятиям дружбы искать правды для меня они устали еще в прошлом году, так что ничего нового в данной ситуации не было. Тем временем Моуди оставил меня в покое и повернулся к доске.
- Запишите следующую тему нашего сегодняшнего урока...
Сама вечерняя отработка с Моуди оказалась подозрительно похожа на тренировку с Флитвиком. Просто, как только я зашел в класс, прямо с порога в меня полетел Ступефай и Диффиндо. Невербальные, кстати.
- Постоянная бдительность! - повторял Моуди, гоняя меня по классу. Вскоре все парты оказались поломанными и перестали меня защищать, так что некоторые невербальные режущие стали меня доставать, превращая мантию в рванину, а кожу - в покрытую синяками и глубокими ссадинами мечту экзекутора. Моуди - гад! Шкура заживет, а мантия некислых денег стоит, и Репаро ее не починишь!
- Атакуй! Атакуй меня! НУ! КРУ... р-р-р! Стимулус Максима!
- Протего! Диффиндо! Диффиндо! Вербейра Сангвинум!
Плеть крови разбилась о выставленный невербально Протего. Надо отметить, что даже невербальные режущие проклятья Моуди легко проходили мой Протего, а мои вербальные палочковые об его простейший щит бессильно разбивались.
Несмотря на всю похожесть, была и некоторая ощутимая разница между отработками с профессором ЗОТИ и с профессором Чар. Флитвик был сосредоточен на себе, то есть учился, продумывал тактику противодействия и тестировал против Плети Крови различные защитные связки, в то время как Моуди, наоборот, пытался понять именно мой уровень. Это было заметно еще и по тому, что он атаковал меня все время одними и теми же простейшими заклинаниями, изучаемыми на первом-втором курсе, но при этом метал их с такой скоростью и с такой хитростью, что я иногда не мог увернуться и соответственно получал либо очередную царапину, либо боевой импульс. Надо ли говорить, что наколдуй он что-то из арсенала Аврората или древних родовых, своеобразная дуэль-избиение закончилась бы в один миг.
Но даже с полудетскими заклинаниями Моуди был поражающе воображение силен. Особенно я впечатлился, когда профессор ЗОТИ, находясь прямо передо мной, лицом к лицу, кинул в меня Диффиндо и попал мне в... спину! Заклинание хитрым образом отрикошетило от защитного артефакта, стоящего в углу зала и попало в меня! Восхитительно... было бы, если бы не по мне! Больно же!
Спустя десять минут такой непрерывной беготни я выдохся и упал на пол, попав под очередной Ступефай. Совершенно не жалея, чертов профессор продолжал засыпать меня проклятиями, пока я окончательно не потерял сознание.