- Если тебе уж так любопытно пообщаться с континентальными коллегами, общайся лучше со своим крестным. Или с африканскими или исландскими магами. На совсем уж худой конец - с итальянцами, хотя среди них могут оказаться шпионы инквизиторов. А чтобы ты поверил мне, мелкие твои проделки я тебе могу простить в счет нашего с тобой договора об отработках... - "Хм. Как я ни прятал свой ужас в начале разговора, но, видимо, я чем-то выдал себя. Хотя кого я пытался обмануть? Он за столько лет насквозь школьников без всякой магии видит. Да и взрослых, не намного хуже" - напрягшись, подумал я. Но Дамблдор продолжил: - А тот проступок, да-да, именно тот, о котором ты сейчас вспоминаешь, я могу тебе... просто простить.
Наверное, один только Мерлин знает, какие силы мне пришлось приложить для того, чтобы не только клубком хохота не покатиться по полу кабинет директора Хогвартса, но еще и удержать на лице подобающую моменту мину. Однако, каким-то невероятным чудом, мне это удалось. А то, что лицо перекривилось... Что по этому прочтешь?
Дамблдора подвело отсутствие привычной для него, как дыхание, легилименции и, как это ни парадоксально, гигантский преподавательский и жизненный опыт. Первый, профессорский, отчетливо сигнализировал ему, что сидящий перед ним студент боится, а значит - виноват, а второй - что ничего очень страшного я сотворить не мог. Пока еще не мог. А раз так, то можно, для лучшей фиксации заложенных мне в разговоре пропагандистских закладок, сделать очень запоминающееся на эмоциональном уровне "доброе дело".
Я подавил в себе очередной приступ смеха. На этот раз до меня дошло, что сейчас я могу получить практически официальное "отпущение грехов". Просто согласиться сейчас с Дамблдором. Повиниться: "Да - некоторая беда произошла. Виноват." Услышать в ответ "Мальчик мой, что же ты так. Впредь так делать не нужно..." И уйти с успокоившейся совестью, а потом на любом допросе, даже с веритасерумом, абсолютно правдиво с чистой совестью сказать: "директор знал и простил меня". Хотелось бы мне посмотреть на лицо Дамблдора, когда бы он узнал, что именно он мне сейчас прощает... Вот только такое развитие событий означает, что я признаю Дамблдора над собой, признаю его как некоторого "судию", имеющего высшее право судить и миловать. И тогда ни о какой в дальнейшем свободе или борьбе речи идти уже не может. Просто на подсознательном уровне я буду осознавать, что он - Высший. А с Высшим, со слепой стихией, не борются, ей слепо повинуются. Так что, как бы это ни успокоило мою совесть, я привык за свои проступки нести ответственность сам, а не перекладывать ее на других. Да и амбиции у меня простираются дальше старшего помощника младшей шестерки Ордена Феникса. А поэтому отвечу-ка я так:
- Думаю, что честнее будет, если все же свой проступок я отработаю. С меня еще одна книга.
- Мальчик мой. Я рад, что ты растешь честным человеком. Это и называется взросление, когда без понуканий со стороны закона ты...
- А если мне что-нибудь русские будут предлагать, - продолжил я, невольно перебив Дамблдора, - я отвергать сразу не буду, а сначала спрошу вас. Хорошо?
- Хм, - очень серьезно посмотрел на меня Дамблдор. - Да. Быть может, так будет даже лучше. Я понял тебя. Вот, возьми, и иди на занятия. Я предупредил профессора, так что сильно тебя ругать за прогул не станут.
Получив клочок с названиями книг для копирования из Библиотеки Хогвартса (заодно вспомнил о задании Крауча), я, обнадеженный, отправился прочь из кабинета директора.
Дамблдор в своем стиле. "Я предупредил профессора, так что сильно тебя ругать за прогул не станут. Бе-бе-бе." - мысленно передразнил я его. То есть, сначала директор меня вызывает к себе, заставляя пропустить или опоздать на урок, а потом сам хороший как бы прикрывает меня от как бы злого профессора. И я, естественно становлюсь Дамблдору должен. Мелочь? Да, мелочь, но это не так и важно. Важно то, что из сотен таких вот на первый взгляд мелочей, неотданных долгов, неотработанных услуг, постепенно и появляются потом психологические установки на верность и преданность: "Светоч Великого Блага профессор Дамблдор - это наше все!". А ведь сейчас он даже и не подумал о том, что "отмазывать" меня совершенно не нужно, так как у меня свободное посещение лекций из-за моего статуса полноправного лорда. Похоже, такие вот заходы у директора получаются абсолютно на автомате.
Ладно. Наплевать. Главное то, что мне, похоже, удалось убедить Дамблдора в своей белизне и пушистости относительно его планов. И он не станет ко мне лезть хотя бы до конца этого курса. А там... Там на политической арене Магической Британии появится мощный противовес, и игра пойдет совсем по другим правилам. Борьба за умы будет жестокой, так что лишних единомышленников не будет. Во всяком случае, можно будет не бояться, что меня бездумно спишут в утиль просто по мимолетному желанию задней левой пятки Дамблдора или кого-то из его шестерок. Надеюсь, во всяком случае...
Интерлюдия 9
- ...Может быть, все же лимонную дольку к чаю, девочка моя? - улыбнулся директор сидящей напротив в кресле в его кабинете с кружкой чая ученице факультета Хаффлпафф.
- Нет. Не хочу. А он что, какой-то необычный, раз вы всем его предлагаете?
- Что вы, мисс. Самый обычный. Попробуйте. Я просто так обожаю этот мармелад!...
- И так легко с ним расстаетесь? - с сомнением в голосе удивилась Ханна Эббот.
- Эх, девочка моя, - тяжело вздохнул Дамблдор. - Плохо быть такой недоверчивой. Я же тебе говорил. Я уже не так молод, чтобы быть жадным. Впрочем, ради общего блага я всегда был готов поделиться тем, чем сам владею с другими... Если ты мне не веришь, хотя с чего бы это могло произойти, я могу в том дать тебе непреложный обет.
- Хм... И что, вы никогда никого не обманываете?
- Что ты. Я всегда говорю только правду и ничего кроме правды. Ты, со временем, поймешь, как это удобно.
- Чем, - полюбопытствовала хаффлпаффка.
- Ну, к примеру, запутаться в своей лжи, завраться так невозможно. А пока, мисс, просто запомните это. Так легче жить.
- Я запомню, - согласно кивнула девочка.
Дамблдор опять тяжело вздохнул и понимающе покивал головой.
- Ты мне не веришь. Думаешь, что обманув немного, ты сможешь что-то выиграть. Что правда, она неудобна и за нее можно пострадать. Но повзрослев, ты поймешь, что за ложь пострадать проще и страдания эти выходят гораздо более сильными. Впрочем, у тебя все еще впереди...
В молчании каждый пил свой чай. Наконец, задумавшаяся Эббот нарушила установившуюся тишину.
- И зачем вам это?
- Видишь ли, я очень волнуюсь за Винсента. Он очень... взросло себя ведет, но при этом остается еще совсем молодым и неопытным мальчиком. И этой неопытностью во вред ему могут воспользоваться некоторые несознательные маги...
- А разве он не рассказывает вам все?
- Увы. Винсент, к моему глубочайшему сожалению, как раз из тех молодых людей, которые ошибочно думают, что ложь может чем-то помочь. А у меня достаточно дел и без разгадывания загадок и ловли мальчика на противоречиях.
- Но как-то... некрасиво это. Рассказывать все о своем товарище, - в который раз засомневалась Эббот.
- Ой. Мне не интересны мелкие шалости молодого лорда Крэбб. Впрочем, коли тебе это не нравится, то я не смею тебя заставлять. Но тогда и наша договоренность...
- То есть, вы хотите сказать, что все, что я уже сделала для вас, пойдет прахом?
- Ну... Просто тогда мои силы и время будут заняты решением задач, от которых ты отказывалась, и соответственно, на выполнение нашего договора... Сама понимаешь, - как бы в извинениях развел руками директор Хогвартса.