Одного из юношей она знала просто отлично. Молодого, пятнадцать лет еще только, но уже эмансипированного лорда древнего рода, можно с полным правом было назвать завсегдатаем Больничного Крыла. До абсолютного рекорда, который был ровно один учебный год (ну очень уж невезучим оказался тот полукровка-рейвенкловец набора тысяча девятисот второго года), Крэбб, даже если учитывать последствий неприятной истории с василиском, пока еще не дотягивал, но в числе первых двадцати уже находился. Но ведь это только четвертый курс, и дорогой он идет трудной...
Распределенный вначале на Слизерин, а потом собственноручно перешедший на Хаффлпафф, мальчишка своей любознательностью и магическими дарами в области светлого целительства и магии крови очень нравился Поппи. Уж больно он напоминал ей ее саму в этом возрасте. Одно время она даже подумывала взять после СОВов Винсента в ученики. В конце-концов, не на Эббот же, закапывающей свой и без того слабенький талант целителя в землю, оставить кабинет колдомедика после неминуемого ухода из Хогвартса? Но, увы. Винсент умудрился отсечь часть своих Родовых Даров, и теперь стал абсолютно неспособен к целительству. Зато оставался способным не пропустить мимо себя ни единой неприятности. То, что он покинул Больничное Крыло не далее как часа три назад и уже опять здесь - громко говорящий за себя факт.
Зато другой ученик, Энтони Гольштейн, попадал к ней в руки считанные разы и только по мелочам, вроде простуды или неизбежных ушибов от падения с исчезнувшей на лестнице ступеньки. Вообще этот мальчик был классическим учеником Рейвенкло. Ученики же факультета с тотемом ворона отличались редким здравомыслием, осторожностью и спокойствием, поэтому редко появлялись в Больничном Крыле. Правда, помимо положительных качеств ученики самой умной основательницы имели и соответствующе факультету гипертрофированное любопытство. Острое настолько, что, бывает, режет своего хозяина не хуже выскользнувшего из рук меча. Поэтому Флитвиковы воронята если попадали к ней, то либо всего на пять-десять минут, либо на долгие дни и недели. Такие случаи зачастую превращались в настоящие брильянты для ее медицинской практики. Ибо редко кто может так умудриться настолько неординарно искалечить себя или ближнего своего, как это получалось у рейвенкловцев. Причем делалось это не из-за злобы, в порыве ярости или ради удовлетворения сребролюбия, а просто в чисто познавательном, академическом любопытстве. Конечно, в последнее время про данного конкретного юношу ходили весьма неблагозвучные слухи, на которые лично Помфри равнодушно мотала головой. Уж что-что, а от целителя таких интересов, как ни прячь - никак не спрятать, поэтому она при первых подозрениях озаботилась проверить Энтони весьма малоизвестным за пределами целительского круга заклинанием. Впрочем, и прятать или совершать какие-то определенные действия, вроде информирования родителей, не пришлось. У рейвенкловца, как оказалось по результатам исследования, даже слабых следов отклонений не оказалось.
И вот сейчас эти двое так непохожие друг на друга мальчишки, по-слизерински выдержанный рейвенкловец и по-гриффиндорски горячий хаффлпаффец, молча стояли перед ней в... таком виде!
- Так. Садитесь на кровати. Руки-ноги на месте, никаких серьезных повреждений я не диагностирую, - привычно маша палочкой и посылая медицинские чары в сторону пары учеников пробормотала мадам Помфри. - Но я все равно никак не могу понять, каким заклинанием вас прокляли? Почему ваши лица выглядят так, как будто по ним очень долго и со всей силы били? Кто это сделал? Это были Уизли со своими вечными экспериментами? Или кто-то со Слизерина? И что именно это было? Зелье? Проклятье? - Помфри перевела взгляд с одного на другого парня. - Ну же, что молчите? Как мне вас лечить, если я ничего не знаю?
- Ну мы...
- Да...
- Сделали...
- Случайно...
- Почти...
- Вы сделали что? - обычно выражающие свои мысли четко и ясно, сейчас невнятно мямлили и прятали от нее глаза. И своими договариваемыми друг за другом фразами настолько неприятно напомнили женщине перекидывающихся репликами средних братьев Уизли, что она даже повысила на пациентов голос, что раньше себе позволяла очень редко.
- Ну... Мы... Это... - замялся Энтони.
- Немного поспорили... - добавил Крэбб.
- Дальше, - поторопила студентов Помфри.
- Потом пошутили...
- Потом поссорились...
- Слегка...
- И решили помириться...
- Таким вот способом...
- По-мужски...
- Руками...
- Мне что, чтобы вы побыстрее говорили, вам клизму с бодроперцовым зельем прописать? Объясните, наконец, что с вами случилось?
И они объяснили. Помфри слушала сбивчивые слова-оправдания и чувствовала, что ее и так подточенные сегодняшними идиотами-посетителями бастионы самоконтроля от абсурда ситуации медленно рушатся в бездну. В итоге обычно сдержанную женщину неотвратимой волной захлестнули такие непривычные для нее бешенство и жажда крови.
- Вон, - боясь сорваться окончательно и безжалостно проклясть мальчишек, сквозь сведенные от бешенства челюсти мадам Помфри смогла пропихнуть-прошипеть единственное короткое слово.
- Э-э-э... Что, простите?
- Я сказала "Вон!"
- Но...
- ВО-О-ОН! ПОШЛИ ВОН! Если вам так нравиться, как пьяным магглам, бить друг-другу по очереди кулаками морды, пока один из вас не сможет подняться на ноги, то вот и катитесь тогда к магглам! Пусть они вас лечат! А здесь я не потерплю ничего такого!!! ВО-О-О-ОН!!!