VI
Возвратился Жан, выбритый, припудренный, с напомаженным, лоснящимся боковым пробором на голове. Он весь нагружен был кульками с закусками, сладостями, вином…
– Пьем в честь неожиданной встречи и радостного свидания родственников! – через минуту прокричал он первый тост.
– Ну, дай бог, дай бог,– среди звона посуды раздались негромкие расчувствованные голоса женщин.
Все, не исключая и детей, выпили первую рюмку залпом. Потом с особенным аппетитом, как некую редкую драгоценность, слили в рот еще одну темно-красную капельку, набежавшую со стенок рюмки на дно.
Уже первая рюмка вина произвела на всех самое оживляющее действие. Она сразу смыла с души какую-то застарелую копоть. И всем стало ясно, что вино-то и было им нужнее всего. Нечаянно сделали важное открытие, что при такой жизни, чтобы не погибнуть, надо побольше пить вина.
– Ради одного этого вина стоит переехать в Крым на постоянное жительство,– сказал Жан, по-мудрецки покачивая головой, когда, после выпитой рюмки портвейна, все стали высказываться по поводу замечательных качеств бывшего удельного вина.
Потом пили одни старшие.
– За скорейшее выздоровление дорогих сыпнотифозных больных: Петра и Кати!..
– За здоровье дорогих хозяев дома!..
– За благополучное окончание путешествия дорогих московских гостей!..
– За то, чтобы жизнь в России наконец наладилась, все равно как; чтобы гражданская распря чем-нибудь закончилась, все равно чем; чтобы снова можно было почувствовать себя хотя немножечко человеком!..
И после каждого нового выпитого стакана казалось, что эта возможность хорошей мирной жизни становится все ближе. И чтобы это приближение шло еще быстрее, старались пить как можно больше и тем как бы пробивать себе путь к желанному царству прекрасного.
– Жан,– сказала Марфа Игнатьевна, захмелевшая после двух рюмок портвейна, сладкого, как варенье, и прилипающего к пальцам, как смола.– Жан, ты вот живешь в Москве, везде там бываешь и, наверное, занимаешься политикой в этих дурацких, как их там, профсоюзах или собесах, что ли. Скажи, неужели мы так и не дождемся никакой перемены?
– Тетенька Марфинька, сестричка Оленька! – не слушая их, так же горячо обращался к ним Жан, пьяненько навалясь грудью на стол и щуря глаза.– Вы вот тут долго живете и всех знаете, познакомьте меня со здешними барышнями!
– Ха-ха-ха! – раскатилась смехом москвичка с блистающими от выпитого вина глазами, болтавшая в это время о каких-то пустяках с детьми.– Ха-ха-ха! Ему завтра утром ехать, а он знакомиться с барышнями вздумал! Что же ты успеешь?
– Все успею,– пролепетал Жан, непослушными глазами ища возле себя мать.– И что из того, что мне завтра утром ехать? Я могу и остаться, если понравится какая!
– Ты-то можешь! – опять расхохоталась мать.
– Разве Жан еще не женат? – строго спросила бабушка.
– Какой там не женат! – махнула рукой москвичка и, отхлебнув из стакана вина, весело продолжала: – Не послушался меня, женился, и вышло, как я предсказывала: два раза был женат, и оба раза жены уходили от него!
И она с любовью и гордостью матери посмотрела внимательным взглядом на всю его громадную, нескладную фигуру, скрюченно навалившуюся на стол.
– Жан, сиди прямо.
Жан выпрямился.
– Жан убери руки со стола.
Жан опустил под стол руки.
– Жан, не нюхай.
Жан оторвал от носа ладони.
– Отчего же все-таки они ушли от него? – допытывалась бабушка, разглядывая Жана злыми глазами, как закоренелого преступника.
– Оттого что глупые,– ухмыльнулся Жан в стол.– Но ничего. Вернутся.
– Обе? – сострила мать и посмотрела, смеются ли.
– А дети-то у него были? – сурово продолжала бабушка.
– Были. По ребенку от каждой.
И три женщины заговорили о несчастной судьбе детей разведенных супругов.
Жан, как всегда, не мог усидеть на месте, вздрагивал, озирался, менял на стуле позы, поправлял на голове пробор, нюхал руки, потом порывисто встал, взял фуражку и, сильно опьяневший, раскорячась, как на качающемся корабле, поплыл к выходу.
– Так поздно? – спросила мать.– А розы зачем? – вскричала она, заметив, как он украдкой достал из-под своей фуражки букет великолепных свежих роз и захватил их с собой.
– Так,– намекающе подмигнул он одним глазом сразу всей столовой и вышел.
– О-о! – хвастливо запела мать.– Уже-е! Уже познакомился! Уже купил розы! Уже назначил свидание! Не успели приехать! Каков? И он у меня везде так! И он у меня всегда такой! Ему и жениться не надо! Я ему и говорю: "Жан, зачем тебе жениться?" Я ему и говорю…