*
Четвёртого дня за десять минут до обеденного перерыва президент привычно покинул рабочий кабинет, пройдя через приёмную и скрывшись за огромными дверьми вместе с телохранителями.
Через пару минут телефон его основного секретаря. Единственного, от которой был существенный толк зазвонил.
- Да, господин президент, - ответила Ангелина Ивановна.
Все помощницы в приёмной приосанились и напряглись, превратившись в слух.
Милена очень пыталась не прислушиваться.
- Да, господин президент, - продолжала соглашаться единственная женщина, близкая к главе государству по возрасту. И выглядевшая, кстати, для своих лет, так же великолепно, как и он. – Да, господин президент. Да, поняла. Хорошо.
Ангелина Ивановна сбросила вызов и потянулась к множеству толстенных папок у себя на столе. Порылась в одной из них, достала какой-то документ на нескольких листах и, поднявшись, направилась к столу Золотарёвой.
- Пропала электронная версия этого указа, - сказала она, пренебрежительно бросив скреплённые листы Милене на клавиатуру. – Необходимо заново набрать. Срочно.
- После обеда? – уточнила «новенькая». Уже привыкшая к подобному отношению со стороны «сторожилы» к остальным помощницам.
- Что тебе непонятно в слове «срочно»?
Золотарёва решила проигнорировать риторический вопрос, взяв в руки документ, состоящий из семи листов.
В принципе, с её скоростью печати, здесь делов-то минут на двадцать.
Сотрудницы, максимально приближенные к личности главы государства, собрались и покинули приёмную, отправившись на обед в соседний ресторан.
Милена приступила к срочной работе, которую ей фактически поручил президент.
Она удивилась, когда вновь увидела его в приёмной, и быстро вернула взгляд на монитор, продолжая печатать.
Медведев подошёл ближе и облокотился задом о её стол. С ироничной улыбкой глядя на старательную «печатальщицу».
Золотарёвой показалось, что кислорода в помещении стало меньше, но она пыталась не обращать внимания на фривольное поведение начальника с явным подтекстом на личные взаимоотношения. Она на работе! А он приказал ей срочно напечатать этот хренов документ, не отпустив на обед!
Она и печатает, разве нет?
Его рука лениво потянулась к её плечу и слегка отодвинула край кофточки.
- Не любишь бюстгальтеры? - спросил диктатор, не заметив бретельки.
- Эта кофта с чашечками, - машинально отозвалась она, чтобы он не подумал, что это она его пытается соблазнять таким образом. – В бюстгальтере нет необходимости.
- М-м-м, - протянул глава государства, медленно поведя пальцем вдоль выреза, опускаясь в нижнюю точку декольте.
- Что Вы делаете? – решила всё же возмутиться она.
- Ш-ш-ш, - зашипел улыбающийся Медведь. – Ты же у нас такая невозмутимая, сдержанная, отстранённая. Я тебя совершенно не волную, тебе вообще нет до меня дела, как до мужчины, разве нет?
- Да!
- Ну, так не обращай на меня внимания и дальше, продолжая поражать своим трудолюбием. Или всё же не можешь?
Милена раздражённо поджала губы. Заставив себя поверить в то, что его здесь нет. Запретив себе реагировать на его прикосновения.
Но это было всё сложнее. А точнее, невозможнее.
Президент потянул декольте вниз, высвободив левую грудь помощницы, и сейчас пощипывал мгновенно отреагировавший на колебания воздуха сосок. Властно подёргал.
Золотарёва задышала чаще, пытаясь максимально сосредоточится на тексте, но у неё получалось всё хуже.
Она хотела уже вовсе не игнорировать президента.
Она хотела ещё.
Она хотела больше.
Глава государства чуть наклонился, и мужская рука скользнула ей под юбку, надавив на чувствительный бугорок.
Милена прикрыла на мгновенье глаза.
- Печатай! – приказал диктатор, и она покорно распахнула глаза, выполняя приказ. Дыша через раз. Шире раздвинув ноги. Поддавшись игре.
Похоже, у него тоже была своя точка кипения. Мужчина оттолкнулся от стола, вырвав из-под неё стул. Встал сзади, одним резким движением задрал юбку, рванул вниз нижнее бельё.
Милена замерла в положении, упираясь ладонями в стол. Дрожа от ожидания и желания, пока президент расстегивал ремень. Послышался звук молнии, и она почувствовала Его головку у своего входа. Застонала от предвкушения, но та не двинулась.
Золотарёва подалась назад, но диктатор скопировал её движение, не позволив насадить себя на него. Проведя головкой по клитору и снова ко входу. И снова, чтобы дать ложную надежду.
Милена застонала, уже от отчаяния. Она сходила с ума от желания, каждый раз подаваясь назад, когда казалось, что он вот-вот позволит ей почувствовать себя внутри.