После публикации 13 января 1953 года статьи Сталина «Об аресте «кремлевских врачей-террористов» все ждали начала всеобщей «бурной, всеохватной и беспощадной» чистки. Против каких «врагов народа» будет направлен план его мести, недвусмысленно намекнул сам Сталин: «Некоторые наши советские органы и их руководители утратили бдительность и заражены невнимательностью. Органы госбезопасности не сумели вовремя вскрыть вредительскую, террористическую организацию среди врачей». Кого он имел в виду, ясно из угрожающей концовки этой статьи: «Советский народ с гневом и возмущением клеймит позором преступную банду убийц и их заграничных хозяев. Он раздавит презренных наймитов, продавшихся за доллары и фунты стерлингов, как отвратительную гадину. Что же касается вдохновителей этих подлых убийц, то они могут быть уверены, и мы заверяем их в этом со всей серьезностью, что их также настигнет возмездие».
В ЦК «группе четырех», к которой принадлежали Берия, Маленков, Булганин и Хрущев, в действительности державшей в своих руках власть после XIX съезда, слишком хорошо был известен этот сталинский язык, чтобы не понять, против кого лично направлены эти стрелы. Они точно знали, что, если власть Сталина не будет своевременно сломлена, то дни их сочтены. Подробности этого переворота до сих пор еще известны не полностью. Известно лишь, что Берия и его коллеги предъявили Сталину ультиматум, в котором потребовали не только освобождения ни в чем не повинных врачей, но и отставки Сталина со всех постов. Пойти на столь рискованный шаг они решились только потому, что к этому моменту им, скорее всего, при содействии главаря заговора Берии удалось побудить Сталина арестовать генерал-майора Власика и генерал-лейтенанта Поскребышева и таким образом разрушить «непреодолимое ранее внутреннее кольцо» вождя. Не исключено, что в этот план входил и арест кремлевских врачей, ибо таким образом Сталин сам перекрыл для себя возможность быстрой врачебной помощи. Если верить сотруднику Коминтерна Францу Боркенау, то арест и профессора Виноградова, и начальника лечсанупра Кремля профессора Егорова произошел по инициативе Берии и с ведома и согласия Маленкова, Булганина и Хрущева. В этом случае утверждение Хрущева о том, что «дело врачей» организовано Сталиным единолично, было, скорее всего, направлено на то, чтобы обелить себя и своих сообщников.
Идеальным приводным механизмом в организации подобного заговора оказался министр госбезопасности С. Д. Игнатьев. Он прекрасно понимал, что находится в том же положении, что и его предшественники, и что рано или поздно Сталин его ликвидирует. Он был более чем заинтересован в устранении Сталина. Четко выполняя все распоряжения Сталина, он, тем не менее, те из них, которые касались «группы четырех», немедленно доводил до сведения членов этой группы. Илья Оренбург, выполнявший роль рупора тогдашней кремлевской команды, поделился со своим другом, французским писателем Сартром собственной версией этих событий. Эту версию немедленно распространили по всему миру французские средства массовой информации. По словам Эренбурга, «после XIX съезда партии всем стало ясно, что у Сталина мания преследования… Он готовил крупнейшую кровавую чистку и хотел физически уничтожить ЦК, избранный на XIX съезде». По Оренбургу, главным на тот момент было то, что Сталин тогда был уже твердо убежден, что в кругу политбюро существует заговор с целью лишить его жизни. Однако планируемый Сталиным уничтожающий удар против Центрального Комитета провалился благодаря решительным действиям политбюро. Произошла своего рода дворцовая революция, о которой рассказали Эренбург и Пономаренко. Последний был советским послом в Нидерландах, и в 1957 году сообщил свою версию Западу. Согласно этим описаниям, дело происходило так.
1 марта 1953 года на заседании президиума ЦК Лазарь Каганович категорически потребовал от Сталина немедленно назначить специальную комиссию для тщательного расследования — «дела врачей» и отменить приказ о депортации всех евреев в отдаленные районы Советского Союза. Это требование было поддержано всеми, за исключением перетрусившего Берии. Оказавшись перед лицом сговора, Сталин потерял самообладание и, изрыгая страшные ругательства, угрожал самым жестоким образом покарать этот мятеж. Еще совсем недавно подобная реакция Сталина означала бы для них верную смерть, но теперь за спиной членов политбюро стояла и тайная полиция Игнатьева, и армия маршала Жукова — они чувствовали себя достаточно сильными, чтобы не испугаться подобной угрозы. Кончились те времена, когда, по выражению Хрущева, «войдя в комнату Сталина, мы в последнее время никогда не знали, выйдем ли назад живыми», и Микоян бесстрашно ответил беснующемуся Сталину: «Если через полчаса мы не выйдем свободными из этой комнаты, армия займет Кремль». Теперь уже Берия почувствовал себя достаточно уверенно и присоединился к мятежникам, что окончательно добило Сталина. Ну, а когда Каганович на его глазах в бешенстве разорвал удостоверение члена президиума ЦК и швырнул обрывки ему в лицо, возбуждение Сталина сменилось обмороком.