Друг детства Сталина Иосиф Иремашвили сто лет назад предвосхитил эти выводы современной психологии, написав: «Тяжкие, незаслуженные избиения мальчишки сделали его таким же жестоким и бессердечным, как его отец. Он был убежден в том, что человек, которому доданы подчиняться другие люди, должен быть таким, как его отец, и поэтому в нем вскоре выработалась глубокая неприязнь ко всем, кто был выше его по положению. С детских лет целью его жизни стала месть, и этой цели он подчинил все». Отец всегда играл в семье лишь роль властелина и почти никогда не проявлял дружеских, тем более нежных чувств. Поэтому в сыне «непрерывно и однозначно накапливалась ненависть».
О влиянии матери мы можем строить одни лишь предположения. Безусловно, у Сталина не было такой связи с матерью, как у Наполеона или, тем более, у Гитлера. Нам известно лишь, что она была вынуждена столь же безропотно сносить унижения и несправедливости, а нередко и побои главы семейства и безмолвно взирать на издевательства мужа над своим Сосо. В глазах ребенка мать как бы дала молчаливое согласие на грубые «воспитательные мероприятия» отца и, таким образом, утратила роль союзницы его самоутверждения по отношению к отцу, что, естественно, не способствовало укреплению связи между ребенком и матерью.
С другой стороны, имеются основания предполагать, что мать Сталина, лишенная других радостей в своей беспросветной жизни, была очень привязана к своему единственному ребенку, причем ее любовь к сыну должна была усиливаться его увечьем — укороченной левой рукой, из-за чего он нуждался в защите более, чем другие дети. Великая ее любовь к Сосо нашла свое выражение в готовности пойти на любые жертвы во имя того, чтобы избавить его в жизни от нужды. В этом она, в конце концов, достигла успеха, добившись поступления сына в высшее учебное заведение, что позволяло рассчитывать на удачную его карьеру в будущем. Учителя очень рано обратили внимание на уверенность Сосо в своих силах и его способность добиваться своей цели. Это доказывает, что мать, свято верившая в будущие успехи сына, была для него, по выражению Хельма Штирлина, «сильнейшей родительской реальностью», то есть именно в матери Сосо видел центральную, делегирующую его родительскую фигуру.
Второй важнейшей фазой развития личности Иосифа Сталина является период учебы в горийском церковном училище и в тифлисской духовной семинарии. Первым делом ему предстояло убедиться в том, что учителя столь же малоразборчивы в выборе воспитательных средств, сколь и отцы, поскольку также нуждаются в подобных переживаниях для укрепления своего слабого нарциссического Я. В еще большей степени ему это стало ясно в семинарии, жизнь в которой напоминала больше казарму, нежели студенческое общежитие. Тотальная слежка и стукачество монахов, раболепствовавших перед начальством и пытавшихся различными наказаниями достичь безоговорочного повиновения, породили в его душе еще один очаг ненависти. За счет этого в период полового созревания произошло возрождение той ненависти, которая была нм преодолена в раннем детстве. Однако эта ненависть претерпела изменения в том смысле, что появился однозначный образ врага, ибо теперь подросток Джугашвили «имел право на свободную и дозволенную ненависть». Сначала аккумулируемая в нем ненависть была направлена только против монахов, непосредственно надзиравших за ним, но затем она распространилась и на других носителей авторитарной власти, таких, как офицеры и чиновники царского правительства. В то же самое время в нем усиливалось презрение к глупой и трусливой массе, безвольно терпевшей насилие авторитарной власти, что должно было пробуждать в нем бессознательные ассоциации с ролью матери в его собственной семье.