Болезнь Наполеона продолжалась два года, и все это время улучшения состояния перемежались фазами обострения типа описанной выше. В нормальной ситуации такого пациента следовало бы немедленно перевести в местность с более благоприятным климатом. Однако губернатор острова сэр Хадсон Лоу был убежден, что якобы тяжелая болезнь Наполеона является не более, чем предлогом для того, чтобы создать благоприятные условия для побега. А после того, как губернатор перехватил письмо доктора, адресованное его другу Финлезону, в котором тот просил проинформировать лондонское Адмиралтейство не только об истинном состоянии здоровья узника, но и о странном поведении губернатора, дни доктора О'Мара на острове были сочтены. Вопреки запрету губернатора доктор пришел проститься со своим пациентом (который, кстати, оставил доктору крупную сумму в своей завещании) и 2 августа 1818 года покинул негостеприимный остров. Будучи сразу же по прибытии в Англию уволенным со службы за провинности, он решил принять на себя роль адвоката Наполеона. Он опубликовал ряд брошюр, в которых резко порицал Хадсона Лоу и указывал английскому правительству на серьезное состояние здоровья Наполеона. Однако все его усилия остались тщетными: в 1818 году конгресс союзных держав в Экс-ля-Шапель не принял во внимание эти сообщения и отказался даже на самую малость смягчить условия заключения.
Судьба Наполеона тем временем шла своим чередом. После перенесенного 6 января 1819 года обморока в ночь с 17 на 18 января внезапно возобновились боли в правом эпигастрии, по-прежнему иррадиирующие в правое плечо, которые на сей раз были столь интенсивными, что бальной боялся вздохнуть. Примерно через час после начала приступа началось сильное головокружение и в конце концов он потерял сознание. После отъезда доктора О'Мары больной был лишен медицинской помощи, и теперь встал вопрос о назначении нового врача. Выбор Хадсона Лоу пал на некоего доктора Верлинга, но пациент категорически не согласился с этой кандидатурой. Наконец, в ответ на резкую ноту генерала Бертрана к тяжелобольному был направлен состоявший на службе в британском военно-морском флоте доктор Джон Стоксу, кстати, друг доктора О’Мары.
Результаты обследования пациента, лишь позднее опубликованные Полем Фремо, подтвердили подозрения доктора О’Мары. По бледно-желтому цвету кожи, нездоровым и постаревшим чертам лица, чрезвычайной чувствительности правого эпигастрия доктор Стокоу диагностировал хроническое воспаление печени и ввиду угрожающего состояния пациента потребовал в своем официальном докладе разместить в Лонгвуде врача на постоянной основе, с тем, чтобы этот врач был доступен в любое время. В этом докладе доктор Стокоу констатировал не только наличие у больного высокой температуры и сильного ускорения пульса, но также наличие под правой реберной дугой опухоли, чрезвычайно болезненной при надавливании. На это указывает и Фремо в своем изложении беседы между Наполеоном и его врачом, в ходе которой они обсуждали возможное последующее течение заболевания и перспективы выздоровления. На вопрос больного о возможном исходе врач дал недвусмысленный ответ: «Если содержимое этой опухоли уйдет в кишечник, то наступит выздоровление. Если же гнойные массы попадут в брюшную полость, то летальный исход неминуем». Опасаясь, что сильные головные боли, от которых страдал Наполеон, могут быть признаком грозящего инсульта, доктор Стокоу пустил ему кровь, в результате чего температура упала и дыхание стало более ровным. Однако на головные боли эта мера никакого влияния не оказала.
Тем временем губернатор счел, что доктор Стокоу оказывает чересчур много внимания своему пациенту, и, стоило доктору намекнуть на то, что он страдает от абсцесса, который вот-вот прорвется, что весьма нежелательно в столь неблагоприятном климате, как уже 19 января 1819 года он получил предписание губернатора покинуть остров. Вдобавок ко всему Хадсон Лоу позаботился о том, чтобы этот честный и верный своему долгу врач предстал перед военным судом. Ему было предъявлено не выдерживающее никакой критики обвинение в том, что он якобы обсуждал с Наполеоном не только медицинские вопросы, давал тенденциозные отчеты о состоянии его здоровья и, общаясь с ним, в нарушение инструкции употреблял обращение «пациент» вместо положенного «генерал Бонапарт». Результатом было то, что после 25-летней безупречной службы на флоте он был уволен в отставку с половинной пенсией всего в 100 фунтов в год.