Для юного Бонапарта уже во времена военной школы в Бриенне были характерны необычайная возбудимость и чрезвычайно низкий порог терпимости, что вызывало почти театрально гипертрофированные реакции в ответ на малейшую критику или замечание, воспринятое им как унижающее. При этом на передний план выходили психосоматические проявления. Так, когда в наказание за какую-то провинность воспитатель приказал ему принимать пищу в столовой, стоя на коленях, он отреагировал на это рвотой и обмороком. Подобные психосоматические реакции случались с ним и в более поздние годы в критических или неожиданных стрессовых ситуациях, причал интенсивность их усиливалась. Речь идет прежде всего о реакциях желудка и мочевого пузыря. Чрезвычайная психическая лабильность приводила к тому, что уже в школьные годы он мог по самому ничтожному поводу прийти в такой гнев, что начинал трястись как в лихорадке или отказываться от всякой пиши. Здесь мы имеем дело с истерическими припадками, которыми он и позже приводил в замешательство окружающих. Лабильная психика, однако, легко уводила его в другую крайность, что можно видеть из письма шестнадцатилетнего подпоручика, преисполненного мировой скорби и усталости от жизни «Ведь если мне все равно суждено умереть, то почему бы не покончить с жизнью уже сейчас?.. Всегда один прихожу я домой, чтобы предаться воле волн моей тоски. Куда она склоняется сегодня? Навстречу смерти. Жизнь мне в тягость, ничто не приносит мне радости, все причиняет боль». Здесь мы имеем реактивную депрессию почти в пресуицидальной стадии, что говорит о том, сколь сильно оторванный от матери мальчик тосковал по любви и нежности, сколь сильно угнетал его замкнутый образ жизни, поскольку он был вынужден необходимостью избегать контактов с одноклассниками дворянского происхождения.
На двадцатом году жизни во время службы в Озонне Наполеон Бонапарт, судя по всему, переболел малярией, которая не отпускала его длительное время. В те времена она встречалась в этой местности довольно часто. К сожалению, подробности нам неизвестны, так что данный диагноз можно вывести лишь косвенно из немногочисленных сохранившихся документов и некоторых упоминаний в истории медицины. Первое упоминание содержится в письме, написанном в Озонне 22 августа 1788 года и адресованном его дяде, епископу Жозефу Фешу: «Мне немного нездоровится, причиной тому большие работы, которые я должен был выполнять в последнее время. Как вам известно, дорогой дядюшка, генерал оказывает мне большое уважение и внимание, что настроило начальство против меня… Наибольшее беспокойство мне доставляет мое здоровье, которое, как мне кажется, несколько подорвано». Это заболевание объясняли нездоровым климатом Озонна, который, похоже, не щадил ни солдат, ни других офицеров этого гарнизонного городка, ни «тощего как жердь» подпоручика Бонапарта. Из местного издания того времени мы можем узнать, что виноваты в этом были траншеи, окружавшие крепость, выстроенную в стиле великого Вобана. В этих траншеях стояла вонючая болотная вода, которая отравляла атмосферу в городе. Все это происходило в местности, которая и без того была переувлажнена частыми разливами Соны, поэтому и солдаты, и офицеры вынуждены были часто страдать от «приступов лихорадки».