Следует также остановиться на обстоятельствах, предшествовавших рождению Адольфа. В течение короткого времени его матери довелось пережить смерть троих детей. И еще нс прошел год со дня смерти дочурки Иды, как она вновь оказалась беременной. Можно предположить, что еще не вполне преодоленное горе и страх потерять и этого ребенка должны были вызывать у матери чувство глубокого внутреннего беспокойства. Естественно, что в первой, симбиотической, фазе своей жизни ребенку передавалось от матери не благотворное чувство покоя и защищенности, а, напротив, ощущение беспокойства и страха.
В случае Гитлера необходимо упомянуть еще об одном моменте, противоречащем мнению большинства биографов о том, что в детстве он купался в гипертрофированной материнской любви. Из большинства доступных нам документов следует, что Гитлер действительно любил мать и до конца жизни не расставался с ее портретом, однако не следует упускать из виду и то, что в детстве по отношению к ней он испытывал чувство разочарования, а порой и озлобления, вытесненное впоследствии в подсознание. Он не мог не испытывать чувство горького разочарования, когда мать выступала в роли боязливого, молчаливого и безучастного свидетеля, присутствуя при крутых расправах, часто учиняемых над ним отцом. При этом в его глазах мать должна была быть солидарна с действиями отца и нести за них свою долю ответственности.
Подобное восприятие матери как преданной служанки мужа, которая никогда не отваживалась обратиться к нему иначе, как «дядя Алоиз», возможно, и сформировало у Гитлера в дальнейшем презрительное отношение к женщине и «глубокий антиженский аффект». Однако в то же время мать должна была послужить для него прообразом женственного. Возможно, что этот прообраз побудил его дать в «Майн Кампф» такую характеристику масс: «Сознание широкой массы не воспринимает ничего слабого и половинчатого. Подобно женщине, душевное восприятие которой определяется не столько абстрактным разумом, сколько не поддающейся определению чувственной тоской по дополняющей ее силе, и поэтому она предпочитает покоряться сильному, нежели покорять слабого, масса любит повелевающего ею больше, чем выпрашивающего у нее. Поэтому учение, которое не терпит рядом с собой никакого иного, устраивает ее больше, чем разрешенная либеральная свобода. Масса не знает, что с ней делать, и даже ощущает себя в какой-то степени брошенной на произвол судьбы. Наглость духовного террора столь же мало доходит до сознания массы, как и подавление ее человеческих свобод, и она ни в малейшей степени не догадывается о бредовой внутренней сущности такого учения. Она в состоянии увидеть только беспощадную силу и грубость ее целенаправленных проявлений — перед такой силой она в конце концов склоняется навсегда». Вряд ли возможно дать более точную характеристику покорной матери Гитлера, которая своим фрустрирующим поведением еще в детстве внушила ему, что победа достигается только беспощадной грубой силой. Его извращенные сексуальные наклонности также свидетельствуют о том, что в детстве между ним и матерью едва ли существовала теплая и безоблачная близость. Трудно представить, чтобы мужчина, испытавший в детстве нежную материнскую любовь, мог впоследствии оказаться в плену садомазохистских влечении, на которых мы еще остановимся ниже.
Связь с матерью, в основе которой лежала безграничная вседозволенность, немало способствовала развитию крайнего нарциссизма Гитлера и характерной для него пассивности. Мать никогда его не наказывала и лишь безмерно восхищалась им. Уже очень рано он пришел к убеждению, что он сам по себе «замечателен и ему для этого не требуется тратить никаких усилий». Если у него появлялись желания, то мать их выполняла, а если она пыталась возражать, то умело инсценированным приступом гнева он легко мог ее образумить. Подобная сверх-заботливость может вызвать у ребенка чувство окружения и потери самостоятельности. Ответом на эту ситуацию становится уход в себя и инкапсуляция. Нам известно, что такого рода связь с матерью затрудняет дальнейшую дифференциацию и интеграцию личности. В экстремальных случаях может возникнуть так называемое «желание убийства», направленное на насильственное расторжение связи между матерью и ребенком. Оно, в свою очередь, оставляет у ребенка неосознанное чувство вины, приводящее в действие защитные реакции, механизмы вытеснения и проекции различного рода — все это впоследствии нашло свое проявление в некоторых базовых чертах характера Гитлера.