Фаза обожествления завершилась в 1894 году с рождением брата Эдмунда, который вытеснил Адольфа с пьедестала единственного фаворита. Вопреки расхожим представления, это событие не было воспринято пятилетним Гитлером как появление конкурирующего элемента. Наоборот, «годом после рождения брата он насладился на всю катушку». Эрих Фромм попытался объяснить этот факт «злокачественной кровосмесительной привязанностью» к матери. Фромм пытается построить причинно-следственную связь между обожанием со стороны матери и развитием холодного, деструктивного характера с чертами явного нарциссизма, обосновывая это тем, что «до пяти лет фиксация Гитлера на матери была лишена тепла и сердечности, он оставался холодным и неспособным выйти за пределы оболочки нарциссизма, мать была для него не личностью, а обезличенным символом власти земли, судьбы и смерти. Это позволяет понять, почему рождение брата не стало причиной отхода, отдаления от матери. Если правда, что он действительно никогда в своих чувствах не был ей близок, то нельзя также говорить, что он от нее отдалился. Эта гипотеза могла бы также объяснить, почему Гитлер никогда не влюблялся в фигуры материнского типа и почему на место связи с реальной, пережитом как личность, матерью стала связь с кровью, почвой, расой и, в конечном итоге, с хаосом и смертью». Для того, чтобы эти рассуждения стали более понятными, следует кое что пояснить. «Кровосмесительная привязанность» — это совершенно нормальное явление. Если маленький мальчик испытывает сексуальное влечение к матери, то это говорит лишь о том, что он воспринимает мать как личность и как женщину. Такого рода привязанность принимает патологический характер только тогда, когда она не исчезает в период полового созревания. При подобном невротическом развитии событий мужчина навсегда остается зависимым от матери и от заменяющих ее личностей.
Кровосмесительная фиксация описанного выше типа встречается очень часто и, как уже было сказано выше, не является аномалией. Иное дело — злокачественная фиксация, в которой Фромм видит один из корней некрофилии. У таких детей никогда не развивается теплое эротическое, а позднее и сексуальное отношение к матери, у них также отсутствует потребность достичь особой близости к матери. Для них мать представляет скорее некое фантомное образование, нежели реальную личность — мать превращается в символ. Уделом детей с подобной «злокачественной кровосмесительной привязанностью» к матери на всю жизнь остается холодность, нарциссизм и неспособность к полноценным эмоциональным реакциям. Такой взгляд согласуется с позицией Рудольфа Биниона, который усматривает значение связи, существовавшей в раннем детстве между Адольфом Гитлером и Кларой Гитлер, в том, что впоследствии Германия символически заняла для него место матери.
Мать Гитлера была простой, необразованной, и, скорее всего, разочарованной жизнью женщиной, но тем не менее она была способна вызвать симпатию. Отец же Гитлера был куда менее симпатичной фигурой. Будучи внебрачным ребенком, он воспитывался в доме своего якобы дяди Иоганна Непомука Хютглера и уже тринадцати лет от роду оставил этот дом, чтобы обучиться ремеслу таможенника. Но уже в 1855 году ему удалось поступить на службу в финансовую гвардию (таможню). Став чиновником, он существенно упрочил свое общественное положение. Не прошло и пяти лет, как он занял должность начальника австрийской «императорско-королевской таможни» в городе Браунау. Не следует забывать, что он не имел возможности даже нормально закончить школу и всеми своими успехами обязан самообразованию. Все это свидетельствует не только о высоком интеллекте и жажде знаний, но также о завидной целеустремленности и выдержке. Обратившись к истории развития его сына Адольфа, мы обнаружим поразительное сходство и в других свойствах личности отца и сына: «Оба были исключительно властными натурами и обладали необычайной харизмой… оба были непогрешимы, нетерпеливы и беспокойны, властвовали хладнокровно и расчетливо, знали, как завоевать власть и как обращаться с властью, оба ни в грош не ставили окружающих, но, несмотря на это, умели произвести на них нужное впечатление и надолго заставить поверить себе». Судя по всему, похожие черты характера отличали и деда, Иоганна Непомука Хютглера, и именно от него их унаследовали его потомки. О том же свидетельствует и упомянутый Мазером анализ почерков двух потомков Хютглера, в котором графолог, не зная ни происхождения, ни имен авторов, пришел к выводу, что образцы почерков принадлежат людям, обладающим «определенностью характера, несколько повышенной возбудимостью и волей к проведению своих замыслов», а также определенным «стремлением к господству и честолюбием». Эти черты явно присутствуют и в характере Адольфа Гитлера.