Доктор Йозеф Бринштайн, занимавший в то время должность тюремного врача, 8 января 1924 года дал по этому поводу следующее заключение: «Сильная реакция на провал путча, вызвавшая временную патологическую душевную депрессию». Эту депрессию заключенный полностью преодолел через десять недель. Боли, вызванные травмой, полученной при падении, также мучили его не долго. 19 января доктор Бринштайн записал: «Боли в поврежденной руке заключенного подследственного Адольфа Гитлера, вызванные травматическим раздражением нервов, за последние дни стали существенно менее интенсивными. Сон нормализовался».
Многие биографы и врачи Гитлера в своих записках продолжают упорно настаивать на том, что под впечатлением от провала у него на некоторое время появилась «невротическая дрожь». Мазер при этом опирается на показания некоего Алоиза Отта, работавшего в то время в тюрьме на должности учителя и якобы видевшего, что «у Гитлера тряслась и левая рука, и левая нога». Однако в записях доктора Бринштайна за все время, проведенное Гитлером в заключении, нет об этом никаких упоминаний, что позволяет предположить обычный физиологический тремор, который может появиться у любого человека в моменты сильного психического напряжения.
На двух фотографиях, относящихся к 1924 году, видно, что левая рука Гитлера, прижимающая к телу головной убор, как бы сведена судорогой. Мазер трактует это, как доказательство наличия у Гитлера «невротического тремора». Однако, скорее всего, это следствие нарушения подвижности плечевого сустава после перенесенной травмы. Известно, что после вывиха плечевого сустава и его последующей фиксации очень часто происходит сокращение суставной сумки, ведущее к существенному сокращению подвижности руки. Для ликвидации этих последствий требуются длительные специальные упражнения. Это предположение подтверждают показания доктора Морелля, которому Гитлер 31 марта 1945 рассказал, что в 1923 году его левая рука долго была «парализована», т. е. подвижность ее была сильно ограничена, и что для преодоления этого потребовались «напряженнейшие упражнения».
Когда 22 февраля 1922 года его перевели в мюнхенскую следственную тюрьму, он уже был в отличной душевной и физической форме, и многие наблюдатели, следившие за последовавшим вскоре процессом по делу о государственной измене, считали, что Гитлер на нем стал истинным победителем и в риторическом, и в политическом смысле. Он был приговорен к пяти годам заключения в крепости, что общественность сочла смехотворно мягким наказанием. После оглашения приговора он вновь на короткое время впал в депрессию, но уже очень быстро вновь обрел веру в свое «предназначение», о чем свидетельствуют слова из его дневника: «Процесс буржуазной тупости и личных склок завершен — с сегодняшнего дня начинается «Моя борьба»!» С этого начинается также история самого успешного и, одновременно, самого нечитанного бестселлера мира.
За несколько дней до Рождества 1924 года Гитлер был выпущен из крепости Ландсберг на поруки, 16 февраля после отмены чрезвычайного положения по распоряжению премьер-министра Баварии доктора Генриха Хельда НСДАП вновь становится легальной партией. Возобновляется выпуск газеты «Фёлькишер Беобахтер» — первый после отмены запрета номер открывает передовая статья Гитлера «Новое начало» — автор обещает впредь вести политическую борьбу исключительно легальными методами и в интересах единства партии выражает готовность к компромиссам. Однако слишком скоро стало ясно, сколь серьезную опасность Гитлер как оратор представляет для безопасности государства, и ему было запрещено публично выступать на всей территории Баварии. К этому запрету присоединились почти все земли Германии, включая Пруссию. Ко всеобщему изумлению, он воспринял это исключение из общественной жизни столь же равнодушно, как раньше тюремное заключение, и постарался использовать представившееся свободное время для укрепления контактов с крупными партийными функционерами и выработки долгосрочной политической стратегии.
14 февраля 1926 года на общепартийном «собрании фюреров» в Бамберге после пятичасовой речи Гитлер добился окончательного принятия программы НСДАП 1920 года и объявил эту программу «основополагающим актом нашей религии, нашего мировоззрения. Потрясение этих основ было бы предательством по отношению к тем, кто умер с верой в нашу идею». В полном соответствии с мессианским предназначением теперь, по меткому определению Толанда, «национал-социализм стал религией, а Гитлер — спасителем, распятым у Зала полководцев и воскресшим в ландсбергской тюрьме».